Еще более серьезная проблема возникла из американского требования признания паритета военных флотов, подкреплением которому послужило возобновление программы 1916 г. Здесь первую скрипку сыграли адмиралы во главе с Бенсоном, многократно предупреждавшие Вильсона и Дэниелса о "громадной опасности, исходившей для США от злокозненного и коварного Альбиона". Англичане и вместе с ними адмирал Симе были потрясены и возмущены агрессивностью, проявленной их вчерашними союзниками. "Идея англосаксонского единства и рук, протянутых через океан, мгновенно обесценилась". Англичане никак не могли взять в толк, как могли американцы говорить одновременно о Лиге Наций и тут же о "флоте, не уступающем никакому другому".
Чувство собственного достоинства, не в меньшей степени, чем стратегические соображения, не позволяли уступить в этом вопросе. Инициативу взял на себя Ллойд Джордж, заявивший полковнику Хаузу, что "Великобритания скорее потратит свою последнюю гению, чем допустит превосходство флота Соединенных Штатов или любой другой державы". Взаимные обвинения дошли до того, что английские морские амбиции сравнивались с прусским милитаризмом, а Джозефуса Дэниелса заклеймили как "нового Тирпица". Кризис достиг апогея после прибытия в Париж Дэниелса и Бенсона. Морской министр США был первым, кто использовал выражение "Парижский морской бой". Уэстер-Уэмисс, казалось, забыл о своем аристократическом происхождении и воспитании, а Бенсон "прямо изрыгал пламя". Ллойд Джордж применил все свое мастерство изощренного политика, пытаясь заставить американцев отступить во второй раз. Он пригрозил разделом германского флота, непризнанием доктрины Монро и поставил под сомнение членство Великобритании в Лиге Наций. Однако на этот раз британский премьер не нашел единодушной поддержки у своих влиятельных соотечественников.
Э. Бонар Лоу, Э. Грей и ряд других государственных и военных деятелей Англии и Канады высказались за поиск компромисса и отказ от морского соперничества с США. Американцы также пришли к мысли о необходимости компромисса. Адмиралов постепенно отстранили от переговоров, и дебаты были оставлены на усмотрение "людей доброй воли". К маю напряженность несколько спала. Подписание мирного договора в июне 1919г. принесло окончательно облегчение. Принципиальную роль сыграло то обстоятельство, что немецкие моряки решили взять в свои руки решение судьбы кораблей бывшего кайзеровского флота.
В течение более чем полугода, пока в Париже шли дебаты между союзниками, на рейде Скапа-Флоу неподвижно стояли 74 военных корабля бывшего германского флота: 11 дредноутов, 5 линейных крейсеров, 8 легких крейсеров и 50 эсминцев. На каждом из больших кораблей были оставлены по 175-200 человек, на эсминцах – по 20 матросов и офицеров. Номинально командование осуществлял адмирал Людвиг фон Рейтер. Остальные немецкие моряки были отправлены на родину. Бывший германский флот находился под присмотром эскадры адмирала Сиднея Фримантла в составе 5 линкоров, которые каждодневно находились среди германских кораблей, осуществляя неусыпный надзор. И хотя с германских кораблей было выгружено топливо, сняты орудийные замки, англичане продолжали осуществлять строжайший контроль.
На германских кораблях царили упаднические настроения и полная деградация. Многие тяжело переживали поражение в войне и капитуляцию. Один из матросов с "Нассау" так высказался по этому поводу: "В тот день (21 ноября. – Д. Л.) свершилось самое постыдное деяние за всю историю войн на море. Добровольная капитуляция германского флота". Англичане с самого начала поставили побежденных в весьма жесткие условия. Немецким командам было запрещено сходить на берег и даже посещать другие корабли. И хотя Рейтер неоднократно обращался к английскому командованию с просьбами отменить этот жестокий запрет, оно не пошло на уступки. Немцам не разрешалось выходить даже на маленький скалистый островок посреди залива. Германским кораблям запрещалось спускать на воду шлюпки и подавать какие-либо сигналы. Переходить с корабля на корабль имели право только врач и священник. В случае необходимости их перевозил английский дрифтер. Когда 31 мая немцы попытались отпраздновать годовщину Ютландского сражения, вывесив на мачтах красные флаги и вообще все, какие у них были, под угрозой наведенных орудий заставили их спустить флаги.