Под струей из помпы Хорнблауэр задохнулся и задрожал от холода. Пятнадцать лет он служил в тропиках и в Средиземноморье; не упомнить, сколько раз на него лили теплую воду. Балтийская вода, охлажденная льдами Ботнического и Финского заливов, талыми водами Одера и Вислы, всякий раз оказывалась неожиданно студеной. И все же она странно бодрила; он нелепо приплясывал под мощной струей, забыв — как всегда во время купаний — о приличествующем коммодору достоинстве. Шестеро матросов, под присмотром корабельного плотника чинившие разбитый ядром пушечный порт, поглядывали на него с удивлением. Двое у помпы и Браун с халатом и полотенцем наготове хранили серьезные мины — они знали, что коммодор их видит.
Внезапно струя иссякла. Перед коммодором стоял щуплый мичман. Мальчик только что откозырял; несмотря на торжественность момента — как-никак он обращается к великому человеку, — глаза у него были круглые от изумления.
— В чем дело? — спросил Хорнблауэр. Он не мог ответить на приветствие.
— Меня прислал мистер Монтгомери, сэр. «Лотос» сигналит: «Парус под ветром», сэр.
— Очень хорошо.
Хорнблауэр выхватил у Брауна полотенце, но известие было слишком важное — не до вытиранья. Мокрый и голый, он поднялся по трапу, Браун бежал следом с халатом. Вахтенный офицер откозырял, как только Хорнблауэр появился на шканцах. Все было как в старой сказке: окружающие старательно не замечали, что коммодор — голый.
— Новый сигнал с «Лотоса», сэр. Преследуемый идет левым галсом, курсом ост-тень-норд и полрумба к осту.
Хорнблауэр подбежал к нактоузу и на глаз взял пеленг. С палубы видны были только марсели «Лотоса». Чей бы ни был неизвестный парус, его надо остановить и узнать новости. На шканцы, торопливо застегивая мундир, поднялся Буш.
— Капитан Буш, я побеспокою вас просьбой изменить курс на два румба вправо.
— Есть, сэр.
— «Лотос» опять сигналит, сэр. «Преследуемый — трехмачтовый корабль. Вероятно, английский торговый».
— Очень хорошо. Поднимите все паруса, капитан Буш, пожалуйста.
— Есть, сэр.
По кораблю засвистели дудки. Четыреста человек побежали по вантам отдавать бом-брамсели и ставить лисели. Хорнблауэр профессиональным глазом наблюдал за ними. Команде недоставало сноровки; несмотря на крики вахтенного и понукания уорент-офицеров, дело продвигалось чересчур медленно. Маневр еще был не закончен, когда с мачты донесся новый крик:
— Парус на правой скуле!
— Должно быть, тот корабль, который заметили с «Лотоса», — сказал Буш. — Эй, на салинге! Что видно?
— Корабль, сэр! Идет бейдевинд. Мы держим курс на него.
— Поднимите флаг, мистер Херст. Если корабль направляется к Зунду, сэр, он сменил бы галс, даже если бы не появился «Лотос».
— Да, — сказал Хорнблауэр.
Вахтенный мичман с подзорной трубой добежал по вантам до салинга, и оттуда донесся его пронзительный мальчишеский голос:
— Британский флаг, сэр!
Хорнблауэр вспомнил, что по-прежнему стоит мокрый и голый — по крайней мере, мокрый в тех местах, которые не обдувал ветер. Он только начал промокать полотенцем эти укромные необсохшие уголки, как его вновь прервали.
— Вот он! — крикнул Буш. Над горизонтом, видимые с палубы, показались верхние паруса корабля.
— Возьмите курс, чтобы пройти от него на расстоянии окрика, пожалуйста, — сказал Хорнблауэр.
— Есть, сэр. Рулевой, румб вправо. Убрать лисели, мистер Херст.
Корабль, к которому они приближались, шел прежним курсом. Ничто в нем не вызывало подозрений, даже то, что при виде «Лотоса» он сменил галс.
— Лес из Южной Балтики, сэр, — сказал Буш, наведя подзорную трубу. — Уже видно груз на палубе.
Как почти на всех маленьких кораблях, идущих из Балтийского моря, у этого вдоль фальшбортов баррикадами громоздились штабеля бревен.
— Пожалуйста, поднимите сигналы для торговых судов, капитан, — распорядился Хорнблауэр.
Он смотрел, как на фалах корабля появился ответ.