Ужасно было видеть игру чувств на лице Буша. Буш — славный человек, любящий брат и сын, однако сейчас он явно жаждал крови. Нет, так не совсем честно. Буш жаждет не крови, а мщения — мщения предателю, вставшему на сторону врага.
— Это научило бы матросов не дезертировать, сэр, — упорствовал Буш.
Хорнблауэр по двадцатилетнему опыту знал, что дезертирство — постоянный кошмар каждого британского капитана, который половину бодрственного времени гадает, где взять матросов, а вторую половину — как сделать, чтобы они не сбежали.
— Возможно, — ответил Хорнблауэр, — однако сильно в этом сомневаюсь.
Он не мог придумать никакой пользы (зато легко мог вообразить вред) от того, что матросов заставят смотреть, как беспомощного человека, не способного даже стоять на ногах, просовывают в петлю и вздергивают на рее.
Буш не мог смириться с тем, что повешения не будет. Доводы свои он исчерпал, но лицо хранило прежнее выражение, и протесты готовы были сорваться с языка.
— Спасибо, капитан Буш, — сказал Хорнблауэр. — Мое решение окончательно.
Буш не понимает и, возможно, никогда не поймет, что слепая месть ради мести всегда бессмысленна.
Глава восьмая
«Бланшфлер» почти наверняка притаился у острова Рюген. Мыс Аркона — самое подходящее место, чтобы подстерегать купеческие суда, идущие из русских и финских портов; здесь они будут зажаты между сушей и Адлергрундской мелью. Французский капитан еще не знает о появлении британской эскадры и о том, что освобождение «Мэгги Джонс» так быстро его выдало.
— Надеюсь, господа, вам все понятно? — спросил Хорнблауэр, обводя взглядом капитанов, собравшихся в его каюте.
Послышался согласный гул. На лицах обоих капитан-лейтенантов — Викери с «Лотоса» и Коула с «Ворона» — читалась суровая решимость. Каждый надеялся, что именно его кораблю выпадет схватиться с «Бланшфлером»: успешный одиночный бой с почти равным противником — самый верный путь к повышению. Викери молод и горяч — это он командовал шлюпками при захвате «Севра», Коул — сутул и сед. Маунд с «Гарви» и Дункан с «Мотылька» — оба молодые лейтенанты. Фримен с тендера «Моллюск» — смуглый, с черными, как у цыгана, длинными волосами, куда больше похож на контрабандиста, чем на капитана британского военного корабля.
Следующий вопрос задал Дункан:
— Скажите, сэр, нейтральна ли Шведская Померания?
— Уайтхолл был бы рад услышать ответ на ваш вопрос, мистер Дункан, — с улыбкой произнес Хорнблауэр. Ему хотелось выглядеть суровым и недоступным, но с такими милыми юношами трудно все время держаться сухо.
Они заулыбались; со странным щемящим чувством Хорнблауэр осознал, что подчиненные его уже полюбили. Он виновато подумал, что просто они не знают о нем всей правды.
— Еще вопросы, господа? Нет? Тогда вы можете вернуться на свои корабли и занять ночные позиции.
На заре, когда Хорнблауэр вышел на палубу, над морем висела дымка. Западный ветер улегся, холодное течение из Финского залива, где сейчас таяли льды, остужало воздух, влага конденсировалась в облака.
— Видал я туман гуще, но редко, сэр, — проворчал Буш.
Со шканцев была видна фок-мачта, но не бушприт. Ветер дул с севера, очень слабый, «Несравненная» шла на фордевинд, почти не качаясь на гладком море. Тишину нарушало только поскрипывание такелажа и перестук блоков.
— В шесть склянок я приказал бросить глубоководный лот, — доложил Монтгомери. — Девяносто одна сажень. Серая глина. Это должна быть Арконская мель, сэр.
— Очень хорошо, мистер Монтгомери, — ответил Буш.
Хорнблауэр почти не сомневался, что Буш, сухо отвечая своим лейтенантам, копирует его манеру.
— Пробираться ощупью по лоту, — с отвращением проговорил Буш, — словно какая-нибудь рыболовная посудина на Доггер-банке. А помните, что пленные сказали про «Бланшфлер», сэр? У них там лоцманы, знающие здешние воды как свои пять пальцев.
Большие двухпалубники строят не для того, чтобы пробираться в тумане по мелководью, однако «Несравненная» в этой кампании ценна другим. По эту сторону Зунда не много кораблей, способных помериться с ней мощью; под ее защитой эскадра может курсировать где угодно. У датчан, шведов, французов и русских много мелких судов, но теперь, когда «Несравненная» в Балтике, им ее не остановить.
— Простите, сэр, — сказал Монтгомери, козыряя. — Это не пушка сейчас выстрелила?
Все прислушались. В густом тумане слышались только корабельные шумы да стук капель — это влага сгущалась на такелаже и стекала на палубу. И тут все различили глухой хлопок.