Мужчины собирались кучками около стола, лакеи торопливо вносили кофе и ликеры; Уичвуд, по-прежнему сжимая кивер под мышкой, пробрался к Хорнблауэру. Лицо его было багровее обычного, глаза еще сильнее вылезли из орбит.
— Если Россия будет воевать, то Швеция ее поддержит, — громким шепотом сообщил полковник. — Так мне сказал сам Бассе, он сегодня весь день был с Бернадотом.
Уичвуд прошел дальше, и вскоре Хорнблауэр услышал, как он на своем примечательном французском разговаривает с группой офицеров дальше за столом. В зале было нестерпимо жарко — вероятно, из-за множества свечей; некоторые мужчины уже выходили в двери, через которые раньше удалились женщины. Хорнблауэр допил кофе и встал — треуголку опять пришлось взять с колен и сунуть под мышку. Зал, в который он вышел, был не меньше аудиенц-зала и заполнен ломберными столами. За одним несколько престарелых дам уже сражались в карты, за другим пожилая пара играла в триктрак. В дальнем конце он сразу различил графиню — она сидела на оттоманке, расправив шлейф, пила кофе и беседовала с другой дамой; вся ее поза дышала девичьей непосредственностью.
По количеству людей, уже собравшихся в зале, было ясно, что сюда впустили и тех, кто прежде находился на галерее; вероятно, после более скромного обеда им позволили смешаться с высшим обществом. Юный Маунд стремительно шел к Хорнблауэру, похожий на долговязого жеребенка-переростка.
— Он в комнате наверху, сэр, — сообщил Маунд. — Сейчас без сознания от потери крови — нам пришлось наложить жгут, чтобы ее остановить. Перевязали его половиной рубашки Сомерса. Сомерс и мистер Херст его стерегут.
— Кто-нибудь об этом знает?
— Нет, сэр. Никто не видел, как мы туда входили. И я выплеснул ему на грудь стакан вина, так что по запаху все подумают, будто он пьян.
Хорнблауэр не ошибся: Маунд и впрямь умеет проявить находчивость в критическую минуту.
— Очень хорошо.
— Чем скорее мы его отсюда заберем, тем лучше, сэр, — сказал Маунд со всей почтительностью младшего офицера, дающего советы старшему.
— Вы совершенно правы, — ответил Хорнблауэр, — но…
Надо было соображать быстро. Едва ли прилично уехать сразу по окончании обеда. И графиня… она наверняка за ними наблюдает. Если он уйдет сейчас, пренебрегши условленной встречей, после короткого совещания с младшим офицером, то к ярости отвергнутой женщины добавятся еще и подозрения. Нет, уйти просто невозможно.
— Нам придется пробыть здесь еще по меньшей мере час, — сказал Хорнблауэр. — Так требует этикет. Возвращайтесь и держите оборону.
— Есть, сэр.
Маунд по многолетней привычке чуть было не отсалютовал при этих словах, но в последний момент сдержался — еще одно свидетельство того, какая у него ясная голова. Он кивнул и пошел прочь с таким видом, будто они беседовали о погоде. Хорнблауэр медленно побрел к графине.
Она заметила его и улыбнулась.
— Княгиня, вы знакомы с коммодором Хорнблауэром? Княгиня Слупская.
Хорнблауэр поклонился. Княгиня была пожилая дама, сохранившая немалую часть своей, видимо, умопомрачительной красоты.
— Коммодор, — продолжала графиня, — выразил желание посмотреть картинную галерею. Желаете пойти с нами, княгиня?
— Нет, спасибо, — ответила та. — Стара я уже для картинных галерей. Идите без меня, детки.
— Мне не хочется оставлять вас одну, — возразила графиня.
— Даже в мои лета я никогда не остаюсь одна, милая. А вы, детки, идите забавляйтесь.
Хорнблауэр поклонился и подал графине руку. У дверей, пока лакеи расступались, давая им дорогу, она сжала его локоть.
— Живопись итальянского Возрождения в дальней галерее, — сказала графиня, когда они вышли в широкий коридор. — Хотите сначала увидеть более современную?
— Как пожелает мадам, — ответил Хорнблауэр.
Сразу за парадной частью дворца начинался лабиринт узких коридоров, бесчисленных лестниц и кабинетов. Покои, куда вела его графиня, были на втором этаже. Они вошли в роскошную гостиную; ждавшая там сонная горничная шмыгнула в соседнюю комнату. Туда графиня и позвала Хорнблауэра пятью минутами позже.
Глава тринадцатая
Хорнблауэр со стоном перелег на другой бок; от движения заломило в висках, хотя поворачивался он очень осторожно. Нельзя было столько пить; последний раз он мучился похмельем лет шесть назад. И все же этого нельзя было избежать, как, впрочем, и дальнейшего — события не оставили ему выбора. Он крикнул, чтобы позвали Брауна, — голос прозвучал хрипло и вновь отдался болью в голове. За дверью часовой передал его приказ дальше. Хорнблауэр с бесконечным усилием сел и спустил ноги на палубу. Браун не должен видеть, как он лежит полумертвый.