— Хорошо хоть мирных колонистов вначале пропустили, — кивнул я на это, — а то совсем уход «черноморцев» выглядит как бегство…
— Оказывается не только вы, Александр Иванович, славитесь неразумностью действий, — с упреком сказала Алекса. — Адмирал Самсонов совершает подобные же ошибки, пропуская вперед гражданских. В сложившихся обстоятельствах такое действие может стать роковой ошибкой…
— Что ты имеешь в виду?
— Если эскадры противника появятся у перехода в момент нашей эвакуации…
— Не продолжай, все понятно, — остановил я старпома. — Действительно риск есть, но спасение мирных жителей, прежде всего…
— Вот я и говорю, неразумно, — ответила Алекса, пожав плечами.
— В любом случае, пока есть чем отбиваться, — вполголоса сказал я, вскользь пробегая глазами по спискам кораблей, способных сражаться. — Десять линейных кораблей, пусть и не в лучшей форме, шестнадцать тяжелых крейсеров, почти столько же легких… В принципе, даже если Дрейк, или кто там вместо него сейчас, рискнет и пойдет на сближение, нам есть чем ответить… Вон даже две галеры…
Галеры? А эти как сюда попали и почему две?
В одном из легких османских кораблей я сразу узнал «Бешеную мама Люду». А вторая откуда? Я посмотрел на название. «Нусрет»: статус — «военный трофей». Эту галеру я видел в списках эскадры Озкана. Так вот о каком сюрпризе хотел рассказать мне Аякс Пападакис! Толстяк все-таки начал выполнять свое обещание о том, что скоро возглавит целый флот из плененных османских галер и сам станет адмиралом…
— Это то, о чем я думаю, — я улыбнулся, показывая пальцем Алексе на трофейный корабль. — Удачная работа команды «Мамы Люды»?
— Несколько часов назад корабль капитана Пападакиса вернулся из рейда, ведя за собой взятую на абордаж османскую галеру, — подтвердила мои догадки, девушка-андроид. — В данный момент оба корабля находятся на ремонте и расположены рядом с «Афиной» в ожидании прыжка…
— Вот вам и трусишка Аякс, — обрадовался я. — Забавно, весь прославленный Черноморский Императорский флот отступает, неся при этом потери, а единственными, кто своими действиями поставляет Самсонову новые корабли, являются простые каперы, бывшие еще несколько дней назад заключенными колонии! Вот это точно можно назвать оплеухой всем нам… Но, какой молодец Пападакис, недаром я в него верил! Алекса, соедини меня с нашим бравым толстяком, хочу поздравить его с первой победой…
— Соединить переговорные устройства? — переспросила та. — Потому как связи с галерой не требуется, ибо капитан Пападакис и его старшие офицеры в данный момент времени по-прежнему находятся на борту «Одинокого»…
— Так они не улетели, когда Таисия выгнала их из медблока? — удивился я. — Где мои герои-уголовники в данный момент?
— Все трое находятся в офицерской кают-компании, причем уже несколько часов, — доложила Алекса. — И звуки музыки, доносящиеся оттуда, меня очень смущают…
— Что именно тебя не устраивает? — спросил я, поднимаясь с кресла и решив лично увидеться с каперами.
— Смущает не сама музыка, а некоторые слова текста песен, — ответила старпом. — Они немного так сказать неуставные…
— Сейчас разберемся, — улыбнулся я, выходя из командного отсека. — Продолжай заниматься тем, чем занималась до моего появления… Кстати, — я остановился и обернулся. — А что ты все это время делала, пока я находился в медицинском блоке?
— Последние двенадцать часов я контролирую восстановительные работы на корабле, — ответила Алекса.
— И как они продвигаются? — сейчас мне почему-то не очень хотелось слушать монотонный доклад о том, на сколько процентов мощности действует то или иное силовое поле, сколько орудийных расчетов готово к бою и какую скорость крейсер способен развить после повреждения силовых установок.
Это было очень странно, потому как меня всегда интересовало, что происходит на корабле. А сейчас внезапно навалилась такое безразличие и апатия, что сам себя не узнавал. С чем это связано? С хорошенько стресенной головой после удара и общим физическим состоянием? Или моральной усталостью от нашего бегства и бесконечных поражений? Я не мог и не хотел отвечать на эти вопросы, просто машинально спросил о делах на корабле, зная, что моя безупречная во всех отношениях помощница беспрерывно держит руку на пульсе и всегда находится на боевом посту.