Однако случалось, чаще всего в узком кругу или с глазу на глаз, когда итальянцы в разговоре с Канарисом были очень откровенны. Ульрих фон Хассель упоминает в своем дневнике об одном разговоре с советником германского суда фон Донаньи, принадлежавшим к кругу близких Канарису сотрудников; речь шла о том, что уже осенью 1941 г. итальянские офицеры (скорее всего итальянской разведки — SIM) заявили Канарису, что Муссолини должен и будет свергнут армией уже в течение следующей зимы.
Во всяком случае Канарис очень рано был проинформирован обо всех стремлениях итальянских армейских кругов, которые были направлены на свержение фашистского режима и выхода Италии из войны против государств-союзников. Судя по тому, что в разное время говорилось о его мнении по этому вопросу, можно было сделать вывод, что Канарис симпатизировал этим стремлениям. С ними он связывал свои надежды в двух направлениях: выход Италии из войны мог стать шагом, ведущим к быстрому ее окончанию на всех фронтах. Во-вторых, могла оправдаться надежда на то, что свержение Муссолини поколеблет веру молодых немецких офицеров и солдат в авторитарную систему и одновременно подтолкнет все еще колеблющихся немецких полководцев к решительным действиям против Гитлера и его режима. Однако события в Италии, несмотря на благоприятные предпосылки, к которым можно было отнести в первую очередь то, что итальянская монархия продолжала существовать, являясь некой опорой для итальянской армии в подготовке сопротивления Муссолини и фашизму, развивались гораздо медленнее, чем уверяли его авторитетные лица из Италии; и когда в июле 1943 г. Муссолини был смещен королем и арестован новым правительством Бадольо, то это событие не вызвало в Германии никакого резонанса, потому что государственный терроризм в этой стране к тому времени уже набрал полную силу.
Так или иначе Канарис поддерживал в эти годы самые тесные связи с начальником итальянской разведки и часто сам ездил в Италию, чтобы своими глазами видеть все этапы развития событий в этой стране и иметь о них свою точку зрения. Во время одного из таких визитов произошел один, на первый взгляд, незначительный, маленький эпизод, о котором все же стоит рассказать, потому что он снова позволяет нам понять Канариса как человека. Канарис встречался с Аме весной 1943 г. в Венеции. Он жил в отеле «Даниели», где происходили и его длительные переговоры с начальником итальянской разведки. Встреча завершилась совместным ужином, в котором принимали участие также важнейшие сотрудники обоих начальников, сопровождавшие их в Венеции. Канарис был в этот день необыкновенно нервным и беспокойным. Он заказал служебный разговор по телефону с Мюнхеном и с нетерпением ожидал связи; когда Канариса позвали к телефону, и ему ответил офицер мюнхенского отделения абвера, Канарис сначала задал целый ряд вопросов, касавшихся самочувствия двух его собак, которые, как можно было понять из телефонного разговора, в момент его отъезда были нездоровы. Затем последовала служебная часть разговора, которая была относительно короткой и быстро закончилась. Аме и другие итальянские господа, которые хорошо слышали разговор, были явно изумлены, возможно, даже неприятно поражены тем значением, которое Канарис, похоже, придавал самочувствию своих собак — и это в такое время, когда каждый день мог принести события мирового значения. Некоторые из личных сотрудников Канариса были твердо убеждены, что собачья тема была ни чем иным, как кодом, о котором у Канариса и мюнхенского центра была предварительная договоренность и с помощью которого начальнику немецкой разведки можно было передать, не вызывая особого подозрения, какие-то важные секретные сообщения. Только те, кто вместе с ним приехал из Берлина, знали, что Канариса действительно очень тревожило состояние его заболевших собак.