В номере 21 бункера сидел в начале февраля подполковник генерального штаба королевства Дания Лундинг. Он служил начальником военной разведки Дании до тех пор, пока в 1942 г. генеральный штаб его родины не был распущен по приказу Гитлера. Очевидно, для нацистов это обстоятельство давало достаточный повод, чтобы засадить его за решетку. После целого ряда других застенков он примерно на восемь месяцев раньше попал во Флоссенбюрг, где время от времени занимался тем, что штопал пуловеры. Одиночное заключение для человека с живым умом и привыкшего к интенсивной деятельности — это пытка, и в такой ситуации человек старается всеми возможными средствами внести какую-то перемену в монотонность однообразных дней.
Уже вскоре после того, как Лундинг попал в камеру 21, он обнаружил, что она имеет большие преимущества. По-видимому, древесина, из которой была сделана дверь в коридор, в момент постройки дома была еще слишком свежей. Она высохла, так что в ней появилась щель. Через эту щель можно было, приложив лицо вплотную к двери, смотреть в коридор и дальше: через окно на другой стороне коридора во двор лагеря и наблюдать за всем, что там происходило. С того момента, как Лундинг открыл эту возможность вести наблюдение, ему больше не нужно было жаловаться на скуку. Тем более, что дверь в комнату, где размещалась канцелярия лагеря, находилась всего в семи или восьми метрах от двери камеры и поэтому коридор в этой части бункера большую часть дня был довольно оживленным. А так как почти все здание было звукопроницаемым, его слух со временем обострился, и заключенный под номером 21 слышал часто такое, что не было для него предназначено.
Большинство из того, что видел наблюдавший в щель двери, было, однако, печальным, даже потрясающим и лишь вновь и вновь давало повод для безумного ожесточения против тех, кто был повинен в этом насилии и истязании тысяч и десятков тысяч людей. Расположение его камеры и возможность вести наблюдение, которое в данной ситуации диктовалось внутренней необходимостью, позволило Лундингу за десять месяцев, которые он провел во Флоссенбюрге, стать свидетелем от 700 до 900 казней. Потому что путь от канцелярии, где у узника, идущего на казнь, забирали последнее имущество, к месту казни проходил мимо окна, которое находилось как раз напротив наблюдательного поста Лундинга. Всего лишь в двадцати метрах от него возвышался на лагерном дворе навес, в стену которого были вделаны шесть колец, через которые были пропущены веревки, предназначенные для казни осужденных; рядом — пулеуловитель в виде большой свинцовой пластины размером в один квадратный метр; перед ней должны были опускаться на колени те, кого «ликвидировали» выстрелом в затылок — методика, перенятая у ОГПУ. Во время ежедневных получасовых прогулок по лагерному двору Лундинг имел возможность рассмотреть это место казни, а необходимые объяснения давал ему ротенфюрер СС, ответственный за камеру № 21, с которым офицер из Дании благодаря маленьким подаркам с целью подкупа (это было то, что оставалось от передач для него после обычного разграбления в канцелярии) постепенно дошел до разговоров. Какой бы низкой моралью ни обладал этот охранник, все же инстинкт самосохранения велел Лундингу установить с ним что-то вроде дружеских отношений. Кроме того, он был не таким злым, как его начальники, шарфюреры Вольф и Вейе, которые не упускали возможности, чтобы помучить беспомощных перед ними обитателей бункера, обругать их нецензурными словами и ограбить. Одновременно они играли главную роль в проведении многочисленных казней.