Через два месяца после того, как Канарис стал командиром «Силезии», рейхспрезидент назначает Гитлера рейхсканцлером. Среди молодых офицеров и очень большого числа служащих из рядового состава флота это событие воспринимается с воодушевлением. Наконец-то есть национальное правительство, которое наверняка вскоре сбросит ограничения Версальского договора и поставит флот снова на полагающееся ему место, — так думают они. Канарис также относится к новому правительству положительно, хотя он и не разделяет слепого энтузиазма молодых; для этого он слишком хорошо видит недостатки правительства. Он, пожалуй, раньше, чем большинство представителей его поколения в офицерском корпусе, понимает, что «национальное правительство» — это не настоящая коалиция и что в нем слишком сильные позиции занимают национал-социалисты в силу их господства на улицах и существует опасность, что однажды они утрут нос своим товарищам по коалиции. Однако масштабы подобного развития он предвидеть не смог. Он думал, как и многие другие, что рейхспрезидент и рейхсвер окажутся достаточно сильными, чтобы держать Гитлера в узде, если тот зайдет слишком далеко. Но тем временем, полагает он, можно использовать динамизм национал-социализма для того, чтобы, по крайней мере, попытаться ослабить путы Версальского договора, а внутри страны преодолеть хозяйственный кризис. Провозглашенная Гитлером политика мирной ревизии Версальского договора нравится Канарису, жесткая политика в отношении Москвы ему также импонирует. Военно-морской флот не имеет никакой заинтересованности в сотрудничестве с Красной Армией, представляющем интерес для сухопутного войска, и Канарис, несмотря на почитание им Бисмарка, унаследованное от отца, не в такой мере пруссак, чтобы всерьез принимать идею немецко-русского союза против Запада. Кроме того, он испытывает инстинктивную враждебность к марксизму. Ведь он вышел из среды промышленников, а кроме того, он не забыл роли коммунистов в бунтах на флоте в 1918 г. и поддержки, оказанной группе «Спартак» советскими помощниками в берлинских мятежах.
Но многое в нацистах ему все же в высшей степени не нравится. Он не может выносить «людей с подбородком дровосека». Глупая, хвастливая болтовня многих функционеров национал-социалистов действует ему на нервы. А среди высокопоставленных нацистов слишком много глупых болтунов Метод кабинетных битв, террора против соперников — вещи, о которых постоянно узнают и в далеком Вильгельмсхафене, — все это до глубины души противно человеку, который умеет достигать своих целей с помощью убеждения, шутки, хитрости или одурачивания противника и не выносит грубого насилия. Ему не трудно разглядеть надувательство с поджогом рейхстага. Он становится тем все более скептическим и озабоченным, чем дальше тянется это дело о поджоге, при котором ни с одной стороны не чувствуется серьезного сопротивления. Однако и среди нацистов есть люди, которые ему нравятся. Во время одного захода «Силезии» в Гамбург на борт корабля поднимается местный гауляйтер (национал-социалистический руководитель области в фашистской Германии) и германский наместник Кауфман. Канарис и он испытывают друг к другу определенную симпатию. Кауфман производит на Канариса впечатление очень разумного человека, с которым можно было бы делать политику. Такие люди, по мнению Канариса, должны стоять во главе страны, тогда это правительство сможет сделать что-нибудь полезное.
Но все это — чисто личные размышления морского офицера, карьера которого явно идет к концу. Осенью 1934 г. заканчивается срок его службы на «Силезии» в должности командира, и Канариса назначают комендантом крепости Свинемюнде. Городок, расположенный на среднем из трех устьев Одера, является в это время народным балтийским курортом. Там есть несколько береговых батарей и морской гарнизон. Должность коменданта крепости — это не совсем то, что мог пожелать себе честолюбивый морской офицер. Лавров там не завоевать. Свинемюнде не является ступенью, предшествующей дальнейшему подъему, это тупик. Кто получает туда назначение, тот может провести там еще пару лет, пользоваться полным окладом капитана, прежде чем уйти на пенсию контр-адмирала. Канарис тоже уже полностью смирился с тем, что после долгих лет изнурительной и бескорыстной работы теперь наступят дни для созерцания и размышления, или ему только кажется, что он с этим смирился. Осматривая свое новое поле деятельности, он решает, что широкий песчаный пляж, раскинувшийся на многие километры, очень хорошее место для скачек. Здесь он сможет заниматься своим любимым спортом сколько захочет.