Ольбрихт уже знал, что покушение окончилось неудачей. Знал, что командующий Резервной армией отрекся от заговорщиков. И все же в эту трудную минуту, видя, что путч вот-вот провалится, он взял власть в свои руки. Не дожидаясь, пока вернется Штауффенберг, он послал своих ординарцев поднять по тревоге командование берлинского военного округа и подчиненные ему части — прежде всего караульный батальон «Великая Германия». Беспрерывно работали телеграфные аппараты и телефоны, оповещая военные округа.
Вся «порядочная Германия», как считал Йозеф Мюллер, поднималась на борьбу с преступным режимом, лишь адмирал Канарис ничего об этом не знал. В его календаре «20 июля 1944 года» — день как день, обычный четверг. Пополудни он ждал у себя — на Бетацайле, 14, — обычных своих компаньонов, барона Каульбарса и Маурера. Лишь в три часа дня, как вспомнил потом Маурер, раздался звонок Штауффенберга. «Фюрер мертв, — сказал он, — убит бомбой». Зная, что разговор наверняка прослушивает гестапо, Канарис позволил себе поинтересоваться: «Мертв? Бога ради, кто же это? Русские?»
Так, во всяком случае, рассказывал о данном эпизоде Маурер. Однако истинность разговора вызывает серьезные сомнения. В 15.00 Штауффенберг никак не мог позвонить Канарису — в то время он был в самолете и появился на Бендлерштрассе лишь после 16 часов. К тому же по возвращении в Берлин полковнику уже некогда было звонить разным посторонним наблюдателям вроде Канариса. Так что, скорее всего, Канарис узнал о происходящем лишь в начале шестого — от Зака, вырвавшегося к нему с Бендлерштрассе.
Судья генерального штаба Зак по службе был тесно связан с Ольбрихтом и Штауффенбергом. Однако в день заговора судья — за чашечкой кофе — спокойно отмечал день рождения госпожи Розенкранц, супруги одного из своих коллег. В четыре часа дня ему позвонил один из помощников Ольбрихта и вызвал на Бендлерштрассе. Облачившись в мундир, Зак вместе с Розенкранцем поспешил по указанному адресу. Узнав от Ольбрихта, насколько малы шансы на успех, всего через 15 минут судья покинул главное командование сухопутных войск, вернулся домой, переоделся в штатское и поехал на Бетацайле, к Канарису.
После первых же слов судьи адмиралу стало ясно, что путч обречен на провал. Гитлер жив, действовать заговорщики взялись слишком поздно, много времени потеряно зря… Зак, конечно, возражал, но пессимист Канарис твердо стоял на своем.
Наконец, его приятель уехал. Канарис, волнуясь, стал ходить по комнате. Маурер молча на него поглядывал. Внезапно Канарис остановился и спросил: «Куда мне ехать, в Айхе или на Бендлерштрассе?» Вопрос был риторическим. Канарис не раздумывал, что ему делать.
В начале седьмого он был уже на своем служебном месте, в Айхе. Его адъютант направил в ставку фюрера телеграмму с изъявлениями преданности: «адмирал для особых поручений» Вильгельм Канарис от имени своего штаба поздравлял Адольфа Гитлера с чудесным спасением.
Быстрота, с которой Канарис перешел на сторону Гитлера, удивляет. Чуть ли не первым из противников режима он посчитал дело проигранным. В начале седьмого, когда Канарис отступился, воинские части, потревоженные Ольбрихтом, только покидали казармы, чтобы занять важнейшие учреждения. В 18.30 караульный батальон «Великая Германия» оцепил правительственный квартал Берлина. В 20.00 командование Венского военного округа приказало арестовать вождей СС, СД и гестапо. Полк личной охраны Гитлера укрылся в казармах, вместо того чтобы сражаться с мятежниками, а господа из РСХА растерянно смотрели из окон, как по улицам столицы загадочно движутся воинские части.
Однако фаталист Канарис все равно не верил, что путчисты добьются успеха. Он тщательно просматривал все служебные материалы, уничтожая любые приметы нелояльности. Он знал, что вот-вот власти придут в себя и нанесут ответный удар.
«Хитрый лис» оказался прав. Поздней ночью на Бендлерштрассе верные фюреру офицеры расстреляли полковника Штауффенберга и его друзей, в том числе Ольбрихта и фон Хефтена. Заговор захлебнулся. СС и гестапо начали чистку. Немногие уцелеют после нее. С фанатичной одержимостью Гиммлер выполнял приказ Гитлера: «Расстреливайте любого заговорщика, кто бы он ни был».