Речь идет о крейсерах и торпедных катерах. Причем если торпедные катера кое-кто из морских специалистов сравнивал с осами: налетят и укусят — больно, но не смертельно, то крейсеры иногда уподобляли порхающим бабочкам: «Сегодня здесь, завтра там…» Еще эти корабли напоминали о той миссии, которую надлежало выполнить флоту «до появления Тирпица» — они протягивали связующие нити между империей Бисмарка и миллионами немцев, живших за рубежом.
Поняв это, Канарис обрадовался: появился реальный шанс осуществить мечту детства — поближе познакомиться с дальними странами. И он с большим удовольствием отбыл на крейсер «Бремен», вскоре взявший курс к Восточному побережью Латинской Америки. Посылая один из новейших кораблей постройки 1904 года к далеким берегам, Германия пыталась таким образом утвердить свое присутствие в этом регионе мира..
Впрочем, Канарису пока было не до высокой политики. Он занимался подготовкой матросов, читал лекции экипажу и — в случае «неких международных осложнений» — готов был помочь начальству в качестве переводчика: Вильгельм хорошо говорил по-английски, сносно по-французски и немного по-русски.
Молодой фенрих быстро завоевал расположение начальства: он привык работать энергично, был серьезен и не лез наперед. «Он очень скромен и сдержан, — отмечал капитан «Бремена», капитан первого ранга Альберте. — На то, чтобы познакомиться с ним, уйдет какое-то время. Но это очень дельный и добросовестный человек». Однако, добавил он, юному офицеру еще не хватает уверенности в себе.
28 сентября 1908 года Канарис получает звание лейтенанта флота, но повышение не меняет его привычек. Он по-прежнему большую часть свободного времени просиживает в каюте, занимаясь самообразованием. Близость Латинской Америки подвигла его на изучение еще и испанского языка. Вскоре он объяснялся на нем так ловко, что сторонний наблюдатель мог подумать, что он говорит на языке конкистадоров уже много лет.
Канарис-полиглот оказался полезным для всех, когда «Бремен» примкнул к блокаде, организованной США, Англией, Францией и Германией против президента Венесуэлы Киприано Кастро. Сей негодник вызвал возмущение великих держав своей политикой национализации. На переговорах с венесуэльцами Канарис, ставший к тому времени адъютантом капитана «Бремена», проявил себя искусным дипломатом. Как никто другой, он умел обходиться с людьми иных наций. Даже преемник свергнутого в конце концов Кастро, генерал Хуан Висенте Гомес, выказал ему свое уважение: 13 мая 1909 года Канарис получает от него свою первую в жизни награду — орден Боливара V класса.
Офицеры «Бремена» стали догадываться, в чем сильная сторона Канариса. Новый командир корабля, капитан первого ранга Альберт Хопман, пишет в его аттестации: «Хорошая военная подготовка, умение ладить с людьми дополнены скромностью, послушанием и вежливостью».
Хопман давал Канарису все новые поручения, и тот справлялся с ними, выказывая «гораздо больше разумения и ловкости, чем допускают его возраст и малый опыт». Капитан приближал адъютанта к себе и в часы досуга. Вскоре Хопман уже не появляется без своего адъютанта ни на одном рауте, ни на одной вечеринке, ездит вместе с ним к своим родственникам в Бразилии и Аргентине.
Канарис наслаждался жизнью в южных краях. Он потом еще долго не забудет той беззаботной веселости, что царила в предвоенное время: ослепительные приемы в особняках немецких эмигрантов и их клубах; парады и торжественные церемонии на борту корабля, визиты на иностранные суда. Молодой человек, 22 лет от роду, чувствовал себя хозяином жизни; он мог уверовать, что воплощает здесь Германию, власть и величие которой не ведают границ.
КОЛЕСО ФОРТУНЫ
Идиллия вскоре была оборвана самым прозаическим образом. Зубчатое колесо могучей военной машины слегка провернулось, и Канарис получил приказ: согласно существующей системе ротации он назначается вторым вахтенным командиром на торпедный катер «V-162». Так в январе 1910 года он попал с бала на корабль. И тут же вместе с командой катера отправился на очередные маневры III полуфлотилии в Северном море.
Чувствовал он себя неважно. И не только потому, что служба на новом корабле тяготила его. Куда больше беспокоило другое: с тех пор как в 1909 году в Венесуэле и Мексике он дважды сваливался от приступов лихорадки, он старался избегать холода. А Северное море не зря носило свое название…