Наблюдение вели агенты, жившие на территории Польши, а также летчики особой эскадрильи, которой командовал полковник Гюнтер Ровель. Его высотные самолеты-разведчики были предшественниками знаменитых американских U-2. Они расположились в окрестностях Будапешта и оттуда вылетали на разведку в район границы Польши с Моравией и Словакией (юг Польши в то время был плохо изучен немецкими военными).
Однако первые сообщения агентов были очень скудными: «Надежных известий о польских намерениях нет», — отмечал один из офицеров генштаба сухопутных войск за два с половиной месяца до начала войны.
Это уязвляло Канариса. Он досадовал, что ему не о чем докладывать штабным офицерам.
И тут польский генштаб, готовясь к войне, допустил просчет. Две трети армии было сконцентрировано в приграничных районах. Если бы большая часть Войска Польского расположилась в глубине страны, война приняла бы затяжной характер. Конечно, легко было понять цели польских генералов: им хотелось защитить главные промышленные районы, а те лежали слишком близко к границе. Наблюдая за такой дислокацией противника, руководство вермахта решило вложить все свои силы в первый удар, дабы сразу уничтожить сопротивление врага. Для молниеносного захвата остальной территории надо было уберечь коммуникации. Хотелось сохранить также и польские заводы, которые еще будут полезны рейху. Поэтому абвер-П начнет действовать накануне объявления войны. Его люди проберутся в Польшу и обезвредят заряды взрывчатки, заложенные поляками на своих важнейших объектах.
Прежде всего речь шла о мосте через Вислу в Диршау близ Данцига и перевале Яблунка в Бески-дах, к югу от Кракова. По мосту проходили все пути, связывавшие Данциг и Восточную Пруссию с остальной Польшей. Перевал Яблунка, по которому тоже пролегали железнодорожные колеи, открывал путь из Восточной Германии и Южной Польши на Балканы.
Согласно плану Канариса, охрану на стратегически важных объектах надо было обезвредить как раз накануне начала военных действий. План выглядел довольно фантастично, но люди Лахоузена готовились его выполнить.
* * *
Еще одной задачей абвера-Н была организация саботажа в тылу врага. Диверсанты должны были взрывать мосты и вокзалы, железнодорожные пути и стрелки. Численность групп росла с каждым днем и вскоре достигала уже 1300 человек.
Наконец, надо было поднять восстание на окраине Польши. Немцы вновь вспоминают о полковнике Мельнике и его оуновцах. Украинский военный штаб должен собрать легион (1300 офицеров и ^тысяч солдат), который будет сражаться на стороне вермахта.
Канарис с восторгом слушал доклады Лахоузена. Солдаты, переодетые во вражескую форму; саперы в глубоком тылу; курьеры, идущие по горным тропам, — все выполняли его указания. Престарелый адмирал снова принялся играть в войну, как-то забыв, что руководит отнюдь не игрушечными солдатиками, а людьми из плоти и крови, которые должны убивать других людей.
Он спохватился лишь в конце июля, когда на пороге его кабинета возникла фигура в черном. Штандартенфюрер СС Хайнц Йост, глава разведки СД, привез приказ: Гитлер хотел бы, чтобы абвер помог «рейхсфюреру СС в проведении одной операции». Йост выложил, что ему нужно: 150 комплектов польского обмундирования, к ним оружие и солдатские книжки; далее, 364 человека — на короткое время их откомандируют в СД. Для какой цели? Нет, это секрет, он не вправе что-либо объснять.
Адмирала задело, что СД затевает какую-то провокацию, не ставя в известность абвер и лично его, Канариса. Через пару дней ему удалось выведать, что же замыслил Гейдрих. Генерал-лейтенант фон Манштейн, начальник штаба группы армий «Юг», обмолвился, что войска быстрее займут промышленные районы Верхней Силезии, если, например, три штурмовых батальона, переодетых в польскую форму, неожиданно нападут на врага.
Гитлер поначалу отверг этот план. Гейдрих услышал о нем и переиначил задумку: люди СД, переодевшись в польских солдат и партизан, в ночь накануне войны устроят нападения на пограничников. Мнимые поляки захватят радиостанцию в Глейвице и выйдут в эфир с антигерманским обращением. Пусть иностранные журналисты уверятся в нападении поляков, твердил Гейдрих.
На сей раз Гитлер размышлял недолго: «Поверит ли мир, мне насрать!»
Расстроенный Канарис не стал спешить с польскими мундирами. Через Кейтеля он попробовал было расстроить планы СС. Однако начальник штаба не хотел подставлять свою голову. «В конце концов, речь идет о приказе фюрера, его надо ис-поднять», — бросил он адмиралу. Правда, одновременно посоветовал сказать, что у абвера нет польского обмундирования.
Тут уж Канарис игнорировал совет: люди в черном наверняка узнают, что адмирал лжет.
« * *
В общем, подготовка к войне шла полным ходом, но в то же время и Канарис и Кейтель не верили, что она вот-вот начнется. Они надеялись, что Гитлер все-таки одумается.
Однако и тут Канариса обошли. Пока они с Кейтелем играли в подадвки, 14 июля 1939 года в лондонской квартире адмирала Джона Годфри, шефа британской военно-морской разведки, появился подполковник граф Шверин, руководитель группы «Ан-глия/Америка» в отделе генштаба. Немецкий гость объясняет, какими мерами можно отпугнуть Гитлера от Польши: послать эскадру боевых кораблей в Балтийское море; перебросить во Францию две полностью снаряженные дивизии и группу тяжелых бомбардировщиков; ввести Уинстона Черчилля в состав кабинета Чемберлена.
Канарис опять расстроился, узнав о тайных переговорах за его спиной. Тогда он обратил внимание на Восток. Есть еще одна сила, способная вмешаться, — Россия. Воевать на два фронта — с западными державами и Россией— Гитлер не отважится.
Вот уже несколько недель дипломаты Англии и Франции ведут в Кремле секретные переговоры. Скоро эти страны заключат договор о взаимной помощи. 1 августа начинаются консультации военных. Канарис уверен, что партнеры договорятся. Тогда к британским и французским ВВС добавятся 3 тысячи советских самолетов, не говоря уже о том, что США «гарантировало 5 тысяч полностью снаряженных машин».
Тем неожиданнее для Канариса новый дипломатический ход Гитлера. 12 августа фюрер заявил Кремлю, что согласен решить все накопившиеся между Германией и СССР проблемы. 16 августа германский посол в Москве сообщает, что нарком иностранных дел Молотов предложил заключить пакт о ненападении между обеими странами. В тот же день посол получает ответ: Гитлер принял предложение, переговоры будут проходить в Москве.
Всего за несколько дней положение в мире полностью изменилось. Гитлер впадает в эйфорию. Он уверен, что германо-советский договор сломит всякую волю к сопротивлению у западных стран. Они не осмелятся теперь перечить Гитлеру. Остается ожидать лишь великих военных побед. Коричневая тень покрывает Европу. «Партия войны» взяла верх, теперь и Канарис уверен в этом.
года» их страны будут копить силы и готовиться к грядущим войнам.
Однако не проходит и трех месяцев, как Муссолини и его министр иностранных дел Чиано обнаруживают, что Гитлер — вопреки уверениям — вот-вот начнет войну. Итальянские лидеры недовольны; теперь они помышляют о том, как отступиться от Гитлера. Канарис узнает об этом. 11 августа граф Чиано намерен встретиться с Риббентропом в его летней резиденции, в замке Фушль под Зальцбургом: пусть коллега объяснит, что замышляют в Германии.
Канарис решил поразить итальянцев еще парочкой шокирующих новостей. Может быть, это расстроит их военный союз? Он откровенно сказал Чиано: «Фюрера, может быть, удастся удержать от войны, если итальянское правительство по всей форме заявит ему, что впредь не будет иметь с ним никаких дел». Шеф абвера был уверен, что военные планы рейха строились в расчете на помощь Италии. Значит, надо удержать Муссолини от войны и разрушить таким образом планы Гитлера.
Ужиная вместе с гостями, Риббентроп обмолвился, что итальянский флот очень опасен для британцев. Канарис невозмутимо промолчал. Лишь по пути к самолету он язвительно шепнул своему спутнику, представителю итальянской секретной службы: «А не кажется ли вам, что, если в Средиземном море разразится морская баталия, немцы будут наблюдать со стороны, как англичане жарят бифштексы из итальянцев?»