На следующий день «Фелькишер беобахтер» сообщила о том, что «польские повстанцы переходят немецкую границу». Из репродукторов доносился голос Адольфа Гитлера. Выступая в рейхстаге, он сообщил, что минувшей ночью произошло 14 пограничных инцидентов и теперь «мы вынуждены открыть ответный огонь».
все офицеры и служащие должны строго хранить секреты, соблюдать абсолютную верность Гитлеру и рейху. С его губ слетела непривычная для него фраза: «Хайль Гитлер!» В этой сцене не было никакого лицемерия. Нет, «он — солдат и должен повиноваться». В том его долг. Такой вот оказалась на поверку этика Вильгельма Канариса.
Теперь он обязан делать все, чтобы вермахт добился победы, чтобы Польша была разгромлена. Он уже знал, что в 4.45 пять немецких армий, разделенных на две группы — «Север» под командованием генерал-полковника фон Бока и «Юг» под началом генерал-полковника фон Рундштедта, — вторглись в Польшу. Они быстро прорвали первую оборонительную линию неприятеля.
Так же успешно сражались и солдаты абвера. Большинство задуманных операций им удалось совершить: они заняли узловой пункт Кальтхоф, уберегли заводы в Рыбнике, взяли под свой контроль почти все шахты в Верхней Силезии, захватили город Катовице до прихода регулярных армейских частей. Правда, на перевале Яблунка и под Данцигом, на мосту через Вислу, польские взрывники опередили абверовцев. Но то были лишь отдельные неудачи.
Абверу поручают новые задания. То генштаб сухопутных войск просит срочно прислать парашютистов, «чтобы разрушить три железнодорожные линии, ведущие из Румынии в Польшу»; то генералу авиации Штуденту нужны «переводчики, проводники, пропагандисты»; то армейские командиры просят в помощь украинцев — войска движутся к Галиции.
Мечты о перевороте, кажется, напрочь забыты. Даже откровенным противникам нацистов вроде Гроскурта радостно слышать о победах германского оружия.
Да, Гроскурт снова вернулся в абвер и прикомандирован к генштабу сухопутных войск. Его дневники тех дней — прекрасный образчик раздвоенного сознания. Кажется, что они написаны шизофреником. Он то осуждает жестокость и манию величия правящего режима, то радуется его победам.
Эта эйфория поразила бригаденфюрера СС Беста: через несколько дней после начала войны он пригласил Канариса и руководителей его отделов к себе домой на вечеринку. Бест был расстроен вмешательством западных держав. Незаметно зашел разговор о том, сколько продлится война. Один из абверовцев весело бросил: «Пять-шесть недель». Тут-то его и перебила фрау Бест: «Война продлится не пять-шесть недель, а 5—6лет!»
Канарис промолчал, хотя ему наверняка было известно, что национал-социалист Бест уже давно с тревогой следит за внешней политикой своего фюрера. Ему в те дни прекрасно работалось. Не проходит и дня, чтобы он не придумал какую-то новую операцию абвера.
Уже 3 сентября вместе с Пикенброком и (Эстером он впервые едет на фронт, в расположение группы армий «Юг». В штаб-квартире Рундштедта он слышит одну хорошую новость за другой: 14-я армия только что заняла Краков и оттеснила противника на линию Нида— Дунаец; 10-я армия расчистила путь на Кельце и Томашув. Канарис в отличном настроении возвращается в Берлин.
Во время одного из всплесков активности Канарис все-таки сумел упредить один инцидент. Из Будапешта ему сообщили, что 9 сентября в Дрезден для встречи с шефом абвера прибудет полковник Хом-
лок, начальник 5-го отдела венгерского генштаба. Оказывается, союзники, следя за германскими баталиями, не прочь и сами ввязаться в бой. Они решили напасть на Румынию и отнять у нее земли, отобранные у венгров в 1919 году.
Чтобы как-то сдержать венгерскую ретивость, адмирал вместе с Пикенброком и Лахоузеном отправился в дрезденский отель «Бельвю», где остановились гости, и после нескольких часов якобы дружеской болтовни полковник Хомлок раскланялся. Уехал он с твердым убеждением, что венгерский план фюреру никак не понравится. А стало быть, маленькую победоносную войну придется отложить.
Канарис же снова отправился на фронт.
# # *
Группа армий «Юг» добилась новых успехов: 14-я армия стоит у стен крепости Пшемысль, 10-я подошла к Варшаве.
В то же время танки генерала фон Клейста двигались на Западную Украину. Скоро их гусеницы загрохочут на улицах Лемберга.
Канарис нервничает. Как-то теперь удастся решить украинский вопрос? Чем отплатит фюрер своим — уже обманутым единожды — союзникам?
10 сентября один из вождей ОУН появился в «доме на набережной Тирпица». Он сказал Канари-су, что украинский военный штаб уже подготовил восстание в Восточной Галиции. Теперь слово за немцами. Оуновцы не подозревали, что их услуги опять окажутся не нужны.
Подписав пакт со Сталиным, Гитлер побаивался украинского восстания в Галиции. Оно легко могло перекинуться на Советскую Украину, а ссориться из-за славянского племени с Советами Гитлер пока не хотел: сначала нужно было закончить военную кампанию в Польше, разделаться с союзниками на Западе. И фюрер решил вообще обойтись без украинских повстанцев.
Шеф абвера в очередной раз попытался переубедить диктатора. 12 сентября вместе с Лахоузеном он поехал в Верхнюю Силезию, в Илльнау. Там, на боковой ветке железной дороги Оппельн — Кройцбур, находился поезд фюрера, его передвижная штаб-квартира, состоящая из 12 вагонов и двух локомотивов.
Впрочем, напрямую обсуждать украинский вопрос с фюрером у Канариса духу не хватило. Он понадеялся, что Риббентроп с Кейтелем что-нибудь присоветуют. Негоже ведь все-таки снова бросать украинцев?
Кейтель пояснил, что у фюрера есть несколько вариантов решения польского конфликта. Согласно одному, Германия готова уступить Советскому Союзу территорию к востоку от линии Нарев — Висла — Сан. На оставшейся территории будет образовано независимое Польское государство, полностью подчиняющееся фюреру. Ну а если почему-либо сделать этого не удастся, эта территория Польши будет поделена. Литва получит Виленскую область, а Галиция и Польская Украина станут самостоятельным государством, если, конечно, Советский Союз согласится на это.
Выслушав своего начальника, Канарис с облегчением понял, что, возможно, Гитлер еще разрешит украинцам поднять восстание. Да, подтвердил Кейтель, если будет принят последний вариант, ОУН надо будет поднять восстание в Галиции, «цель которого— уничтожение поляков и евреев». Разумеется, мятеж че должен перекинуться на Советскую Украину. Успокоившись, шеф абвера уехал в Краков.
* * *
15 сентября фюрер дал «добро». Тысячи украинцев, обученных в лагерях абвера, хлынули в Галицию. И тут Канарис узнал, что Гитлер его снова подставил, решив в последний момент подарить Галицию Советам.
Ранним утром 17 сентября адмиралу доложили, что сегодня в 4 часа утра по среднеевропейскому времени части Красной Армии пересекли польскую границу на всем ее протяжении между Полоцком и Каменец-Подольском. Очевидно, они стремятся занять всю территорию вплоть до линии Лемберг — Брест-Литовск — Белосток.
Этого можно было ожидать, вздохнул Канарис. С самого начала войны Риббентроп пытался втянуть в нее и Кремль. Советского военного атташе в Берлине постоянно знакомили со свежими сводками с фронтов. Канарис не сомневался, что Сталин нанесет удар по Польше, как только ее армия будет окончательно разбита.
И все же известие огорчило его. Теперь, наверное, мечтам его украинских союзников уже не сбыться. Сталин помог Гитлеру сделать выбор: Польша делится на две части. Для украинцев же это будет «национальным бедствием огромнейшего масштаба». Теперь адмиралу придется приноравливаться к новым обстоятельствам: подготовку к восстанию прекратить и помочь всем желающим украинцам бежать от Советов на Запад.
Самых нетерпеливых и воинственных лидеров
ОУН пришлось вызвать в Берлин и указать на бесполезность сопротивления.
19 сентября Канарис, Пикенброк, Лахоузен и Ярый едут в Лемберг, чтобы на месте посмотреть, что еще можно сделать для украинских беженцев.