«Надо бешено изругать противников буферного государства, – телеграфировал Ленин Троцкому, – погрозить им партийным судом и потребовать, чтобы все в Сибири осуществили лозунг: «Ни шагу на восток далее, все силы напрячь для ускоренного движения войск и паровозов на запад в Россию». Мы окажемся идиотами, если дадим себя увлечь глупым движением в глубь Сибири, а в это время Деникин оживет и поляки ударят. Это будет преступление»[74].
Будучи осведомленными о предварительном томском соглашении, иркутские большевики стремились упредить нежелательную для них ленинскую соглашательскую установку по образованию «Восточно-Сибирской государственности».
Прежде всего, не дожидаясь официальных инструкций Москвы или Томска, поздно вечером 20 января 1920 г. они созвали объединенное заседание ЦК сибирских организаций РКП(б), Иркутского губернского комитета РКП(б), центрального штаба рабоче-крестьянских дружин, бюро сибирских групп левых социалистов-революционеров (автономистов). Исходя из того что «советская власть есть […] единственная Всероссийская власть», «власть Политического центра превратилась в одно из проявлений […] интервенции», «Политический центр, лишенный поддержки низов, не желающих идти под лозунгом Учредительного собрания, не способен к решительной борьбе с реакцией как с востока, так и с запада, в виде семеновских и каппелевских[75] банд»[76], заседание предложило Политцентру передать власть ВРК до созыва Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Показателен факт – в подписанном 22 января акте местные коммунисты согласились с формулировкой – власть передавалась ВРК на «всей территории, освобожденной от реакции». «Оскорбленная» самодеятельностью Москва настолько «обижается», что даже не удосужилась поздравить рабоче-крестьянские массы Иркутска со знаменательным событием. Не найдем поздравлений и от Ленина[77].
Кроме того, иркутяне намеренно «раздували» опасность «как с востока, так и с запада», вплоть до введения в городе осадного положения. Борьба же с «семеновскими и каппелевскими бандами» ограничилась тремя сутками и осуществлялась силами местных вооруженных частей. Но этого было достаточно для постоянных призывов к помощи Красной армии.
Далее: «таинственные передвижения по городу […] предметов боевого снаряжения» и разбросанные портреты Верховного правителя послужили предлогом для ВРК физически ликвидировать третий пункт томского предварительного соглашения расстрелом А.В. Колчака и В.Н. Пепеляева[78]. И наконец, дабы окончательно искоренить идею земско-краевого объединения или «Восточно-Сибирскую государственность», были упразднены ВССНУ и Иркутские губернское земство, городская дума и управа.
Совещанием от 20 января 1920 г. коммунистам удалось решить намеченную ими задачу – исключить Иркутскую губернию из последовавшего затем довольно странного процесса, затеянного Москвой. Ознакомившись с запиской секретаря ЦК РКП(б) Н.Н. Крестинского[79] с предложением сообщить председателю Сибревкома Смирнову резолюцию ЦК РСДРП от 22 января «О перевороте в Восточной Сибири» и о создании «революционными организациями временного органа революционной власти с социалистической платформой – Восточно-Сибирского государства», Ленин написал на ней резолюцию: «Согласен»[80] (правда, не ясно, с чем).
Вот текст этой резолюции, полученной Бюро сибирских организаций РСДРП в ответ на телеграмму от мирной делегации Политцентра: «По отношению к Восточной Сибири ЦК, считаясь с особыми международными условиями, с особым социальным укладом края, равно как и с характером революционных сил, свергших власть временной диктатуры, признает целесообразным провозглашение Сибирского товарищества в качестве временного состояния особого государственного устройства и особого экономического режима, соответствующих воле трудящегося населения, но эта государственная автономия не должна нарушать государственного единства Сибири с Россией…
Для того чтобы Восточная сибирская краевая власть могла успешно разрешать стоящие перед нею задачи и обладать надлежащей прочностью, она должна быть создана соглашением всех революционных партий до коммунистов и включать в себя их представителей. Исходя из всего вышеизложенного Центральный комитет РСДРП требует, чтобы советская власть ни в коем случае не пыталась вопреки явным интересам революции силою оружия навязывать свою волю крестьянско-пролетарской революционной демократии Восточной Сибири, свергшей своими силами колчаковскую диктатуру и образовавшей свою краевую власть; наоборот, скорей соглашение с этой властью дало бы ей возможность стоящие перед нею революционные задачи выполнить и тем самым положило бы начало восстановления единого революционного фронта по всей России»[81].
74
См., например:
75
Каппель Владимир Оскарович (1883–1920) – в 1903 г. окончил Николаевское кавалерийское училище, в1913 г. Николаевскую Академию Генштаба. Участник Первой мировой войны. Летом 1918 г. командир 1-й добровольческой дружины Народной армии Комуча, взявшей Симбирск и Казань; в ноябре 1919 г. произведен в генерал-лейтенанты, назначен командующим 3-й армией; 11 декабря 1920 г. назначен главнокомандующим. В Великом Сибирском Ледяном походе простудился, 25 января умер от воспаления легких.
77
См.: Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника (ноябрь 1919 – июнь 1920). Т. 8. М., 1977;
78
Постановление Иркутского Военно-революционного комитета от 6 февраля 1920 г. № 27. Цит. по: ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 1. Л. 41.
79
Крестинский Николай Николаевич (1883–1938) – государственный и политический деятель. С 1918 г. нарком финансов РСФСР. В 1919–1921 гг. член Политбюро, Оргбюро и секретарь ЦК РКП(б). В 1921 г. полпред в Германии, с 1920 г. заместитель наркома иностранных дел СССР. В марте – мае 1937 г. замнаркома юстиции СССР. Репрессирован.