Мне трудно говорить о военных действиях: сведения мои отрывочны, так как я переезжал с одного фронта на другой, выполняя поручения Политического центра; то вел переговоры с союзниками. Одно неизменно врезалось в память: беззаветная храбрость, личное мужество [товарищей] Калашникова, Кашина, есаула Петелина и Виктора Попова[103], выше всяких похвал дралась рабочая дружина в Глазково, во время набега семеновцев.
Кажется, 3 января, в час ночи, явились в штаб Глазковской группы Народной армии представители союзных держав Франции, Англии, Америки, Японии и Чехославии[104]. В пышных фразах они заявили, что в интересах человечества предлагают свои услуги быть посредниками по перемирию между нами и правительством Колчака. Я, от имени центра, заявил, что мы не сторонники кровопролития, и на предварительные переговоры согласен. Тотчас же, я, полковник Красильников[105] и поручик [З]оркин[106] отправились, по приглашению пришедших, к высоким комиссарам Англии и Франции, в их салон-вагон.
Высокие комиссары, повторив предложение своих представителей, заявили о своей готовности быть посредниками. Мы согласились на 24-часовое перемирие, во время которого должны начаться мирные переговоры. Был составлен соответствующий акт и подписан нами. Через несколько минут этот акт был принесен нам, подписанным со стороны пр[авительст]ва Колчака Ханжиным и кем-то еще – не помню – или Ларионовым, или же Червен-Водали. Оказалось, что эти представители находятся в соседнем купе и переговоры были делом их рук. На следующий день начались переговоры с 10 ч[асов] утра..
Мы[107], в составе членов Политического] центра: Ходукина, Иваницкого-Василенко[108], Ахматова, представителей штаба Красильникова и [З]оркина, предъявили целый ряд условий, на которых могли бы прекратить войну. В свое время условия эти и ответы на них были напечатаны в официальных органах Политического центра. Сейчас я боюсь перепутать их редакцию. Ответ ясно показал нам сущность намерений колчаковцев: выиграть время. Мы заявили высоким комиссарам, что считаем ответы неискренними, бесчестными и поэтому от дальнейших переговоров отказываемся. Забыл сказать, что представителями правительства были Ларионов и генерал-майор Вагин[109]. Переговоры велись путем письменных сношений. Выслушав наше заявление, высокие комиссары, после переговоров с колчаковцами, просили нас продолжить вечером переговоры уже путем личного свидания, обещая оказать свое всемерное содействие к благоприятному их исходу.
Должен заметить, что высокие комиссары все время переговоров не скрывали своих симпатий к представителям Политического центра и открыто подчеркивали недовольство поведением представителей правительства. Вечером состоялись личные переговоры с Ларионовым и Вагиным. Результатов никаких не дали. Мы решились прервать переговоры, но Ларионов и Вагин чуть ли не умоляли продолжить их завтра в 2 часа дня, уже совместно с полным составом Совета министров, продлить перемирие еще на 24 часа. Нами дано было согласие на продолжение переговоров, но перемирие согласились продлить лишь на 12 часов.
На следующий день, вместо назначенных в 2 ч[аса], Совет министров прибыл лишь в 6 ч[асов] вечера… Состав был таков: Червен-Водали, Бурышкин, Ханжин, Ларионов, Палечек[110] и от штаба Вагин. Червен-Водали повторил те же требования, что выставляли Ларионов и Вагин. Мы ответили отказом. Начался разбор по пунктам. Среди этого разбора принесли нам известие, что в городе начались грабежи. Перед этим я только что обратил внимание Червен-Водали и высоких комиссаров на то, что среди заседания вышел и более часу не возвращается военный министр Ханжин. Гарантирует ли Совет министров нам, что решение, которое здесь будет принято, не будет аннулировано военным министром, ибо, по-видимому, Совет министров – одно, а Сычев и Ко – другое правительство?
Червен-Водали был крайне смущен этим заявлением, говорил, что сейчас пошлет за Ханжиным и т. д. Посланный вскоре вернулся и сообщил, что военный министр заболел. Вскоре пришло известие о грабежах в городе. Мы потребовали немедленного распоряжения от Червен-Водали, чтобы арестованные наши товарищи, в числе 31-го, были сданы под охрану чехословаков. Червен-Водали дал слово немедленно сделать соответствующее распоряжение. Как оказалось впоследствии, было[111] поздно: арестованные были уже увезены. Переговоры были прерваны. Через[112] три часа мы были уже в городе. Червен-Водали ушел к генералу Жанену[113] и не возвращался.
105
Красильников – полковник Главного штаба народно-революционной армии Политического центра.
106
В тексте Коркин, правильно Зоркин Иван Николаевич – поручик Главного штаба народно-революционной армии Политического центра; член мирной делегации Политического центра в январе 1920 г. на томских переговорах с представителями советской России.
108
Иваницкий-Василенко Александр Алексеевич – член Учредительного собрания от Съезда крестьянских депутатов и социалистов-революционеров 6-го Тобольского избирательного округа. В 1918 г. член Всесибирского краевого комитета ПСР. С лета 1919 г. один из главных организаторов по подготовке вооруженного восстания против правительства Колчака, создал совместный меньшевистский и социал-революционный Политический центр. В декабре 1919 г. восстание в Иркутске закончилось полной победой. Вошел в состав Временного Совета Сибирского народного управления от Политического центра.
109
Вагин (Варгуин) Александр Николаевич (1884–1953) – офицер царской армии; в 1917 г. член Временного Совета союза казачьих войск от Оренбургского войска. В конце 1919 г. генерал-майор Оренбургской армии. В 1920 г. эмигрировал в Харбин.
110
Палечек Николай Осипович (1878–1937) – педагог; с 1902 г. работал в Министерстве народного просвещения; автор законопроекта о народном университете Шанявского. С 1915 г. вице-директор департамента Министерства народного просвещения; член сельскохозяйственного совета и ученого комитета Министерства земледелия. Участник политической забастовки сотрудников Министерства народного просвещения в ноябре 1917 г. Входил в состав делегации, принятой А.В. Луначарским. С марта 1918 г. в составе совета Пермского университета. В апреле 1919 г. избран товарищем министра народного просвещения правительства Колчака.
113
Жанен Пьер Шарль Морис (1862—?) – окончил Версальский лицей, Сен-Сирскую школу, Высшую военную школу Франции; произведен в капитан-майоры Генштаба. В Генштабе занимал ответственные посты: начальник штаба, инспектор армии. В 1912 г. послан инструктором в Николаевскую Академию Генштаба. В начале Первой мировой войны полковник 66-го полка, командир 35-й бригады; принимал участие в сражениях при Марне и Изере. После болезни причислен к ставке маршала Жоффре, где занимался организацией артиллерии, авиации и военных материалов. В апреле 1916 г. назначен шефом французской военной миссии в России; хорошо владел русским языком; в начале 1917 г. уехал на родину. В декабре 1918 г. прибыл в Омск в качестве представителя Высшего межсоюзного командования, главнокомандующего войсками союзных России государств. Автор воспоминаний. Часть личного архива Жанена хранится в Гуверском институте войны, революции и мира.