А ныне вследствие же того, чрез сие, Всемилостивейшее повелеваем, чтоб все и каждые, как из генералитета и офицерства, так и из прочих чинов, кто таких пленных подданных Порты Оттоманской, которые веру христианскую не приняли при себе иметь, тех всех обоего мужеского и женского полу без задержания или скрывания от себя, отпускали, дабы всякий по своему желанию в отечество свое возвратиться мог, и хотя, как уже выше упомянуто, из того выключены быть имеют те, которые веру христианскую приняли, или принять пожелают, яко по сему трактату, оные в Государстве Нашем останутся, то однако же при том подтверждается, что яко с одной стороны таким оную веру принять желающим по христианской должности всякое к тому вспоможение и способствование показать надлежит, тако и с другой стороны, в том никакую неволю, силу или понуждение отнюдь не употреблять, ибо такое сильное к христианству приведение и Богу угодно быть не может. И о всем вышеписанном, Мы, чрез сие, во всенародное известие объявить, и публикацию учинить повелели, дабы все и каждый о таком Нашем Всемилостивейшем соизволении и указе ведал, и должное исполнение учинить мог.
Подлинный, за подписанием Ея Императорского Величества Собственной Руки Марта 8 дня 1740 года..
Манифест Божею милостию, Мы, Анна Императрица и самодержица Всероссийская, и прочия, и прочия, и прочия // Личная коллекция автора (Копия)
Глава 4
РЕГЛАМЕНТ РАБОТЫ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ СЛЕДСТВЕННОЙ КОМИССИИ (ПОРЯДОК ВЕДЕНИЯ ДОПРОСОВ)
Спустя пять дней со дня ареста Верховного правителя Политцентр обратился к К.А. Попову с просьбой ускорить «судебное рассмотрение» дел, проведя его в недельный срок. Ответ председателя комиссии звучал довольно официально: «Рассмотрев вопрос […] считаем возможным произвести расследование не менее чем в двухнедельный срок. О чем ставим Вас в известность»[277].
Скорее всего, запрос и подтолкнул комиссию к спешному открытию заседаний, начавшихся с допросов Колчака 20 января[278], без предварительно выработанных программы, плана и обвинений. Последние будут опубликованы лишь 29-го числа, когда сменятся не только председатель ЧСК, но и власть в городе. Тогда же комиссия через газету обратилась к населению с просьбой дать показания и представить материалы о событиях в Александровской центральной каторжной тюрьме с 8 по 11 декабря 1919 г., опубликовав список убитых 80 заключенных и подробности расправы[279].
22 января 1920 г. в Иркутске был подписан акт о мирной передаче власти Политцентром (действовавшим во исполнение постановления Временного Совета Сибирского народного управления, принятого днем раньше) Военно-революционному комитету (ВРК) РКП(б).
Центр констатировал, что передал «всю полноту принадлежащей ему государственной власти на всей территории, освобожденной от власти реакции» под гарантии: «а) беспрепятственного пропуска чехословацких войск на восток с оружием в руках, при условии полного их невмешательства в русские дела и передачи народно-революционному комитету золотого запаса, находящегося ныне под охраной чехо-войск; б) полной личной неприкосновенности демократии, боровшейся против власти Колчака»[280].
Приказом № 1 Иркутского ВРК (12-м параграфом) назначение на пост председателя следственной комиссии с правами комиссара юстиции получил С.Г. Чудновский[281].
По неоднократно публикуемым воспоминаниям Чудновского, председателя ВРК А.А. Ширямова, коменданта города И.Н. Бурсака и других участников событий[282], у лишенных первоисточников исследователей сложилось впечатление, что в задачи ЧСК входил только допрос Верховного правителя.
Между тем «Временным положением о Чрезвычайной следственной комиссии при Иркутском Военно-революционном комитете» выделялись две неразрывные задачи по расследованиям: «1) По делам б[ывших] Верховного правителя, Совета министров и ответственных представителей центральных ведомств, павшей 4–5 января с. г. власти, 2) По политическим делам особой важности как об агентах той же власти, так и о других лицах, возбуждаемым самостоятельно Чрезвычайной следственной комиссией…»[283]
Как видно, в первом пункте сохранилась даже формулировка преамбулы «опросника», разработанного 10 января эсеро-меньшевистской ЧСК, но не только одна она… Последующие пункты «Временного положения» не изменили и ее персональный состав. По окончании расследования дела должны были быть переданы с заключением на решение Ревкома[284].
279
Сибирская правда. 1920. 11, 18 и 21 января.
Выявленная информация из иркутских газет позволяет пересмотреть мнение специалиста Государственного архива Иркутской области О.Т. Базалийской, которая, основываясь на архивных документах, датированных более поздними сроками, чем события, связывает начало расследования о расправе над участниками декабрьского 1919 г. восстания в Александровском централе непосредственно с переходом власти к ВРК (почему-то сам «переход власти» от «режима Колчака» к ВРК у О.Т. Базалийской «осуществился» 25 января 1920 г., минуя декабрьские 1919 и январские 1920 гг. события). См.:
281
Чудновский Самуил Гданьевич (1890–1937) – член РСДРП с 1906 г.; за революционную агитацию ссылался на вечное поселение под Тюмень. После Февральской революции переехал в Киев, где вступил в партию большевиков; активист в борьбе против Центральной рады. В январе 1918 г. избран членом Киевского комитета большевиков. В Полтаве вошел в штаб снабжения Красной армии, принимал участие в боях. В 1918 г. направлен во главе отряда бронеавтомобилей в Иркутск в распоряжение Центросибири. С июля 1918 г. по декабрь 1919 г. находился в Красноярской и Иркутской тюрьмах, освобожден органами сибирского самоуправления. В 1920 г. назначен председателем ЧСК по делу правительства Колчака, затем председателем Иркутской, Томской, Новосибирской ЧК. В 1920-х гг. председатель областных судов Новониколаевска, Смоленска, Свердловска и Ленинграда. Репрессирован, реабилитирован и восстановлен в КПСС посмертно.
282