Другое описание является беллетризованным, хотя его автор, адмирал Д.В.Никитин, известный также по литературному (и нарочито-морскому) псевдониму «Фокагитов», утверждал, что оно восходит к рассказам сверстника Колчака:
«Кадет среднего роста, стройный худощавый брюнет с необычным, южным типом лица и орлиным носом поучает подошедшего к нему высокого и плотного кадета. Тот смотрит на своего ментора с упованием… Ментор этот, один из первых кадет по классу, был как бы постоянной справочной книгой для его менее преуспевающих товарищей. Если что-нибудь было непонятно в математической задаче, выход один: “Надо Колчака спросить”…
Моя конторка в нескольких шагах от Колчака. Я смотрю на него и думаю: “Где я видал раньше подобное лицо аскета с горбатым носом и горящими пламенем фанатизма глазами?” И вдруг вспомнил: это было на картинке, где был изображен Савонарола, произносящий одну из своих знаменитых речей».
Последнее сравнение, впрочем, может представлять собою литературную вольность, смешавшую два разных периода времени: известно, что прозвища «Савонарола» адмирал Колчак удостоился от своих подчиненных значительно позже, в 1916 году, и, поскольку такая «живучесть» шутливого определения (четверть века!) кажется маловероятной, допустимо предположить, что писатель Фокагитов принес достоверность в жертву беллетристическому эффекту. В годы же Мировой войны прозвище могло иметь основанием уже не портретное сходство (более или менее сомнительное) и не «пламя фанатизма», несколько странное и как будто преждевременное в глазах юноши-кадета, а черты гораздо более серьезные: суровую непреклонность в достижении цели, одухотворенность, влияние на окружающих и требование от них и себя самоотверженности до аскетизма, которые действительно роднили бывшего кадета, ставшего адмиралом, со знаменитым флорентийским религиозным деятелем XV века, казненным за антипапскую проповедь и призывы к возвращению римской Церкви к Апостольскому идеалу.
Но внешность Александра Васильевича и вправду приковывала внимание, наверное, всех, кто видел его хотя бы мельком. А.В.Тимирева в своих письмах нередко подшучивала над ней, утверждая, что «исключительной привилегией» адмирала было «походить на химеру с крыши Notre Dame [3]». Она и «Савонаролу» оценила, пожалуй, довольно поверхностно, и жаль, что мы можем догадываться о мнении самого Колчака на этот счет лишь по ее ответу: «… Мне кажется, Александр Васильевич, что Вы слишком “посмотри в корень” Вашего прозвища, оно носит характер типично-мичманского происхождения и основанием к нему, вероятно, послужила скорее некоторая общая у Вас и Савонаролы решительность профиля, чем что-либо другое». Пожалуй, юмористически относилась она и к чему-то «птичьему» во внешности адмирала, хотя здесь проскальзывают и более серьезные нотки, как, например, при сравнении одной из его фотографий 1916 года с фарфоровой статуэткой «сокола или кречета» – «птица еще больше напоминает Вас – совсем Ваши глаза и взгляд, главное». Впрочем, сходство находила Тимирева и с карикатурно-фантастическими «Птицами-сплетницами» – скульптурой И.Н.Жукова, об открытке с которой она писала Колчаку: «… одна из них сидит и улыбается совсем как Вы на другой день после какого-нибудь сверхъестественного номера – довольно и чуть-чуть сконфуженно». Другие, кажется, склонны скорее романтизировать подобные «птичьи» черты, даже люди военные и вроде бы мало расположенные к романтике, как адмирал В.К.Пилкин: «В наружности его было что-то орлиное. Когда вдова Александра Васильевича, Софья Федоровна Колчак, услышала от меня, что в наружности ее мужа было что-то орлиное, она пришла в страшное негодование: “Как что-то орлиное? Как что-то орлиное? Взгляд, взгляд был орлиный!” И она, конечно, была права – взгляд был орлиный».
Но одного орлиного взгляда, разумеется, мало для того, чтобы завоевать авторитет, а любые блестящие задатки бесславно погибают, если обладатель их не заботится о своем развитии и совершенствовании. К счастью, это все – не о Колчаке. Кажется, молодой офицер не больно-то любил «формальную» учебу в классах и академиях или, быть может, считал прохождение курса в них слишком медленным; но учиться – совершенствоваться в непрерывном труде он не прекращал никогда.
3
Имеются в виду фантастические фигуры, являющиеся элементами декора собора Парижской Богоматери.