Наваринское сражение продолжалось около четырёх часов и закончилось полным поражением турецко-египетского флота: из 66 судов остались 1 фрегат и 15 мелких судов. Потери составили около 7 тысяч человек.
На союзных эскадрах было убито 177 и ранено 469 человек, в том числе на русской — убитыми 59 и ранеными 139. Союзники не потеряли ни одного корабля, но многие из судов имели серьёзные повреждения.
Больше всех пострадали «Гангут», «Иезекииль» и «Азов». На «Азове» были побиты все мачты, в корпусе имелось 153 пробоины, из которых 7 — подводных.
Мичман Корнилов «командовал тремя пушками нижнего дека» и, по отзыву М.П.Лазарева, «действовал как весьма деятельный и храбрый офицер». Представляя его к награждению, Лазарев написал, что Корнилов был одним из самых расторопных участников боя. За отличие в Наваринском сражении В.А.Корнилов был награждён орденом Святой Анны 4-й степени. Так произошло боевое крещение будущего вице-адмирала.
…Из шканечного журнала корабля «Азов»:
«Случаи: в 12 день октября 1827 г. с полудни, стоя на двух якорях в Наваринской губе с английской и французской эскадрами. В 9–м часу маловетрие, ясно, блистание звёзд».
На исправление повреждений на кораблях союзной эскадры ушло две недели. Но не для того, чтобы вернуться к родным берегам торопились заделать пробоины матросы — командующий русской эскадрой граф Л.П.Гейден спешил дойти до Мальты, чтобы ждать там дальнейших распоряжений из Петербурга.
…Когда русская эскадра вошла в гавань Мальтийской столицы, вся Ла-Валетта восторженно встретила героев Наварина. Отныне где бы ни появлялись в течение своей пятимесячной стоянки русские моряки, греческое население неизменно радостно приветствовало их как своих защитников. Очевидец рассказывал, что, когда русский бриг зашёл на остров Корфу и моряки сошли на берег, то «греки нигде и ни за что не хотели брать с них денег».
…Знойная Ла-Валетта встречала пряным удушьем акации и померанца, сердечностью жителей и непрерывными празднествами, которые мальтийцы устраивали для русских освободителей. На улицах, обсаженных серебристыми оливами, — музыка струнных оркестров, возгласы экспансивных прохожих, встречающих русского моряка.
Спадала дневная жара и улицы оживали уже по-вечернему: наступало время балов у губернатора, приёмов у знатных мальтийцев, шумных пикников у моря. А днём опять — кавалькады, обеды в загородных виллах и посещения дружественных кораблей…
Тот же очевидец заметил ещё, что «русских любят на Ионических островах и терпеть не могут англичан». Греки конечно же знали о том, что английское правительство вовсе не было радо действиям адмирала Кодрингтона, допустившего разгром турецко-египетского флота. Британский кабинет министров послал адмиралу нечто вроде вопросника о подробностях Наваринского дела — весьма похожего на судебный следственный допрос. А английский посол в Константинополе лорд Стрэтфорд-Рэдклиф [30] своим вызывающим поведением только подчеркнул недовольство Кодрингтоном в Лондоне: он попросту миновал Мальту, не написав ни строчки. Посчитали, что лорд поспешил в столицу оправдаться в тех решительных советах, которые он сам же давал адмиралу накануне Наварина.
Дело в том, что если в России и прогрессивных кругах западноевропейской общественности результаты Наваринского сражения вызвали восторг и одобрение, то английское правительство отнеслось к ним с крайним неудовольствием, считая, что Кодрингтон не должен был допустить разгрома турецко-египетского флота, а участие в сражении своих кораблей рассматривало как досадное недоразумение.
На полях приказа о награждении орденом король сделал пометку: «Я посылаю ему ленту, хотя он заслуживает верёвки». И даже награждение не помешало королевским властям избавиться от неугодившего адмирала: вскоре по возвращении в Англию он был отстранён от должности.
Некоторая натянутость в поведении англичан была замечена на Мальте: офицеры британского флота держались особняком. Но это не мешало, впрочем, совместным увеселениям и новым знакомствам.
Владимир Истомин сдружился с английским лейтенантом Лайонсом [31], и они проводили время в долгих беседах о Наваринском сражении, о преимуществах кораблей обоих флотов в манёврах и о многом другом, что интересовало двух молодых людей.
31