Поклонник английского быта, он ратовал за политическую свободу, но думал утвердить её в России путём создания богатой аристократии, при помощи раздачи дворянам казённых имений и предоставления этой аристократии политических прав. «Партия Мордвинова, — писал Бенкендорф, — опасна тем, что её пароль — спасение России». 12 января 1829 года по предложению А. С. Шишкова он был избран членом Российской академии. В 1834 году он был возведён в графское достоинство. В 1837–1838 годах выступал оппонентом министра финансов Канкрина, предлагая свой вариант проведения реформы денежной системы России. Постигший его в 1840 году нервный удар явился началом болезни, сведшей через пять лет 90-летнего старца в могилу. Надгробный камень сохранился на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.
Награды адмирала Н. С. Мордвинова
Звезда Ордена Св. Александра Невского
Звезда ордена Св. Андрея Первозванного
Звезда Ордена Св. Владимира
Звезда Ордена Св. Анны
Воспоминания об адмирале графе Николае Семёновиче Мордвинове и о семействе его. Записки дочери
При царе и великом князе Василии Ивановиче{1} многие орды, в том числе и мордва, пришли в подданство России. В 1546 году был взят в аманаты{2} (политический заложник) Мурат Мордвинов. Известно, что в заложники брали народных старшин и именитых людей. Потомок Мурата Мордвинова Ждан и последовавшие за ним, водворясь в России на пожалованных им поместьях, стали верными и усердными подданными ее государей. Потомок Мурата Мордвинова Ждан и последовавшие за ним, водворясь в России на пожалованных им поместьях, стали верными и усердными подданными ее государей.
Четыре царские грамоты, пожалованные Тимофею Ивановичу за службу его и отца его, Ивана Андреевича, свидетельствуют о их мужестве и заслугах. Иван Андреевич служил против поляков и татар{3}, а Тимофей Иванович был во всех крымских походах — и против поляков, и во время стрелецких бунтов{4}, как значится в грамотах. Прадед мой, Иван Тимофеевич Мордвинов, старший сын Тимофея Ивановича, служил с отцом своим в крымских походах и после отца был в разных походах{5}, и на Дону, вместе с казаками для обережения от неприятелей, и прозван был Донским. В 1700 году, в феврале месяце, он женился на Авдотье Степановне Ушаковой. В том же году, при Петре Великом, пошел против шведов{6} и был убит 19-го ноября на штурме при взятии города Нарвы. Прабабушка моя, Авдотья Степановна{7}, осталась молодою вдовою. По прошествии двух месяцев у нее родился единственный ее сын, Семен Иванович{8}, в 1701 году, января 26-го. По смерти мужа Авдотья Степановна проживала постоянно в селе Покровском, родовом имении Мордвиновых, дарованном отцу ее мужа, Тимофею Ивановичу, за ревностную и усердную его службу, царями Иоанном и Петром Алексеевичами{9}. Авдотья Степановна была женщина высокого ума и отличалась добродетелями. Оставшись двадцатилетнею вдовою, она посвятила свою жизнь воспитанию сына; но когда Петр Великий решил послать несколько боярских детей за границу для образования их на пользу России, то в число их был избран и сын ее. Тяжко было ее сердцу расставаться с ним, но она с твердостию духа решилась отпустить его. В 1716 году он записан во флот и отправлен в Ревель{10}, откуда и послан во Францию в числе прочих. В отсутствие сына Авдотья Степановна продолжала жить в деревне, но вела переписку с ним. Он свято сохранял ее письма, которые находятся и до сих пор у нас. Первые письма ее были писаны его дядькою по ее диктовке, а впоследствии она выучилась грамоте и писала сама. Достоин внимания рассказ о ее присутствии духа при появлении разбойников в месте ее пребывания. Случай этот пояснен на фамильном образе Семена Ивановича, переходившем из рода в род. Вот содержание надписи, вырезанной на серебряной доске сзади образа: «Сия икона, знамение пресвятые Богородицы, ознаменовалась благодатною силою!» «В царствование Петра I повсюду в России бродили шайки разбойников. В Новгородской губернии, в селе Покровском, жила в то время вдова, мать Семена Ивановича Мордвинова, Авдотья Степановна. Однажды зимою ее извещают, что через три дня в ее село приедут разбойники с своим атаманом, в числе 30 человек. Услышав об этом, крестьяне ее сильно встревожились. Она ободряла их, велела молиться, а сама, распорядясь встретить их как гостей, провела все время в уединенной молитве. На третий день утром приготовила в сенях накрытый стол с хлебом и солью и поставила на него этот образ; услышав топот лошадей и шум у ворот, сама вышла в сени встретить разбойников. Первый взошел на крыльцо атаман. Авдотья Степановна подняла образ; атаман остановился, и, посмотрев на нее, сказал товарищам: „Ребята, прикладываться!“, сделал земной поклон, приложился к иконе и поцеловал руку Авдотье Степановне. Тогда она поставила образ на стол и, отворив дверь в столовую, сказала: „Милости просим, дорогие гости!“ За столом она сама угощала их. Атаман просил не подавать вина. После обеда атаман перекрестился и сказал: „Ну, матушка Авдотья Степановна, не с тем пришли мы, чтобы пировать, но ты обезоружила нас: мы не можем поднять на тебя руки; даем клятву, что только кто из крестьян скажет, что он мордвиновский, — мы его трогать не будем“. И в самом деле даже чужие крестьяне при встрече с ними говорили: „Мы мордвиновские“— и их не трогали». Авдотья Степановна скончалась в 1752 году, марта 21-го и похоронена в селе Покровском. Семен Иванович поступил в французскую морскую службу для обучения и в 1722 году возвратился в Россию с отличнейшими от своих начальников аттестатами. Службу продолжал постоянно по морской части, был участником в устройстве Балтийского флота, написал несколько книг, руководствующих к познанию мореходства, и был из первых русских моряков, трудившихся в сочинениях по этой части. Замечательно, что сын его, Николай Семенович, был в свое время тоже деятельным участником в устройстве Черноморского флота. Семен Иванович был ума необыкновенного, нравственности примерной и отличался всеми христианскими добродетелями: кротости нрава был удивительной. Отец мой считал его святым человеком; окружающие его сохраняли к нему беспредельную преданность; прислуга считала душу его столь чистою, что много раз мне, в детстве, рассказывали мои нянюшки легенду о его смерти: когда он умирал, так много ангелов окружали его, что когда они улетали с его душою — все окна задрожали. Этот простодушный рассказ доказывает, какую он память оставил по себе. В первом браке он был с Федосьей Саввичной Муравьевой: женился в 1728 году, жил с нею 22 года, имел двух детей, которые умерли малютками; вдовым оставался он два года. Во второй брак он вступил в 1752 году, по желанию матери, с 17-летней девицею Натальею Ивановной Еремеевой{11}, у которой матушка была Анна Ивановна Румянцева. От этого брака он имел одиннадцать человек детей; трое умерли малолетними, остались пять сыновей и три дочери. Старший из них Александр, служил во флоте, потом был министром в Венеции{12}. Второй, Николай, отец мой, любимый сын моего деда. Петр{13} служил в гвардии и умер в Слониме{14}, в польскую войну. Сергей{15} умер 19-ти лет, а Евграф 16–13-ти лет. Смерть сего последнего в особенности огорчила моего отца, потому что он его очень любил.