Отец мой, Николай Семенович, родился в 1754 году, апреля 17-го, в селе Покровском. С малолетства он учился дома, у родителей; брал уроки французского языка в пансионе, бывшем в то время единственным в Петербурге. Содержатель этого пансиона был итальянец Вентурини, а помощник его, француз, отставной сержант. Отец мой был очень любознателен с самого детства и часто делал учителям разные вопросы, а они, не умея растолковать их, удовлетворяли его линейкой по рукам. Много ли можно было приобресть познаний от таких учителей! При всем том обучались там дети знатных русских дворян — Граф Николай Петрович Румянцев{22} и другие.
Бабушка моя была строгая мать, дед — нежный отец; но как в то время жены уважали и боялись своих мужей, то бабушка и не смела наказывать детей в присутствии дедушки; отца моего она называла балованным сынком, потому что он не всегда поддавался ее наказанию: казалось, с детства понимал чувство справедливости и иногда убегал от розог под защиту к отцу в кабинет, но никогда не жаловался, хотя и чувствовал, что он не виноват; положа ручки на стол, смотрел отцу в глаза, и тот, угадывая, что ребенок огорчен, спрашивал его: «Что ты, Коля?» Он всегда отвечал: «Так, батюшка, ничего». Отец мой около десятилетнего возраста был взят во дворец для воспитания с наследником великим князем Павлом Петровичем и был любимым его товарищем; кротостию своей и благоразумием имел большое влияние на смягчение характера великого князя, так что даже наставник его, граф Никита Иванович Панин{23} употреблял иногда отца моего склонять его к послушанию, — и великий князь никогда не сердился, когда Мордвинова указывали ему в пример. Однажды отец мой подвергнулся выговору. Некто поднес Павлу Петровичу ящик с фейерверком. Великий князь принял подарок и просил моего отца спрятать его. Маленький товарищ, по неопытности своей, поставил под свою кровать; граф Панин, увидев этот ящик, строго побранил Мордвинова за неосторожность.
В 1766 году отец мой поступил на службу, 12-ти лет, гардемарином, чрез два года произведен в мичманы. Заслужив доверие своих начальников, он получил поручение провожать одного англичанина в Киев. Этот англичанин был не очень трезвого поведения; отцу моему, тогда четырнадцатилетнему юноше, эта комиссия была очень неприятна и затруднительна, но он выполнил ее благополучно. Из Записок Семена Ивановича видно, что в 1770 году отец мой был адъютантом при своем отце. В 1771 году он был взят к адмиралу Ноульсу{24} в генеральс-адъютанты{25} в Кронштадт. В следующем году поехал с адмиралом на Дунай и в том же году возвратился в Петербург. В 1774 году отец мой был послан в Англию для усовершенствования в морской службе. Около трех лет он находился в постоянном плавании на английских судах; между прочим, был и на купеческих; получил отличнейшие свидетельства от разных лиц о примерной его деятельности, успехах и всегдашнем благонравном поведении. Он начал там свою службу с самого младшего чина, чтобы практикою приобресть точные сведения во всех своих обязанностях по мореходству; по прошествии трех лет возвратился на русский флот и служил в Кронштадте. Во время плавания на английских судах ему случалось несколько раз посещать берега Америки и быть в разных местах ее континента, а для большего ознакомления с просвещением европейских народов он путешествовал по Германии, Франции и другим западным государствам. Когда он был в Англии, то внезапно услышал о смерти своего отца, которого он невыразимо любил. Печальную эту весть сообщил ему приятель, встретивший его, и это известие так поразило его, что он сделался болен и впал в продолжительную меланхолию. Оставив Англию, он поехал в Португалию, где провел лето в приятном английском семействе, в очаровательной долине Чинтра (Cintra); там только здоровье его поправилось. Говоря об этой долине, он находил сходство с долиною Байдарскою в Крыму, где только недоставало вида моря. По смерти отца своего, возвратясь в Россию, он имел большое попечение о своих сестрах и братьях, старался заменить им нежно любящего отца, занимался воспитанием сестер, особенно младшей, Анны{26}, и брата Евграфа, которых он очень любил, старался внушать им любовь к наукам, занимался выбором книг, потребных для просвещения молодых умов, и, во всем руководя их образованием, даже обращал внимание на туалет сестер своих. С самого детства отец мой любил науки, старался изучить все предметы по ученой части, чтобы приобрести основательные познания как для пользы отечества, так и своего усовершенствования. Он был весьма сведущ в математике и удивлял вычислениями. Кроме множества наук, вошедших в круг его образования, он знал шесть иностранных языков: греческий, латинский, немецкий, итальянский, английский и французский. Гомера{27} прочел на древнем греческом языке.