Потери союзников в сражении на речке Альме оказались такие большие, что неприятель долгое время оставался на месте, приводил в порядок свои дивизии. Да и спешить, казалось, было некуда - Севастополь в тридцати километрах, дороги к нему открыты. Но в эти дни севастопольские моряки и солдаты, все жители города, в том числе женщины и дети, копали на окраинах траншеи и окопы, строили блиндажи, устанавливали снятые с кораблей орудия, обкладывали их мешками с песком, возводили перед окопами и траншеями земляные насыпи - брустверы.
Было ещё опасное место в обороне города - это бухта. Длинная и узкая, она разделяет город на северную сторону и южную. В бухту мог войти вражеский флот. И тогда неприятель оказался бы в тылу у защитников Севастополя. Чтобы не случилось этой беды, у входа в бухту затопили парусные корабли. Жалко было топить линейные корабли и фрегаты, так доблестно служившие на море, горестно было смотреть, как уходят под воду грозные великаны, но иного выхода не было. Флот союзников во много раз сильнее русского, победить его в открытом бою было невозможно.
Парусники встали на пути врага подводной стеной. Стена угадывалась по верхушкам мачт, торчавшим из воды.
Чайки кружились над ними с криками, будто оплакивали гибель Черноморского флота.
Будет флот, будут новые корабли, сильнее и многочисленнее, - всё будет, если сохранить Севастополь…
Обороной северной стороны города командовал вице-адмирал Корнилов, обороной южной стороны - вице-адмирал Нахимов. Вышло так, что противник решил атаковать город с юга, все его дивизии подошли к южной стороне Севастополя. Изумлённые англичане и французы увидели перед собой непрерывную линию бастионов и редутов. Они остановились. А остановившись, сами начали зарываться в землю - тоже строить блиндажи, рыть окопы и траншеи, устраивать укрытия для своих пушек. К этому принудили врага пули севастопольских стрелков, картечь и ядра севастопольских пушек, штыковые удары русских храбрецов, пробиравшихся тёмными ночами в расположение врага.
Началась героическая оборона Севастополя. Она продолжится 349 дней и войдёт в историю как небывалый до того подвиг солдат и матросов и их командиров.
Английские и французские генералы ещё не знали, что бои за Севастополь растянутся чуть ли не на год. Им всё ещё казалось, что победа близка. Надо только засыпать защитников города ядрами, бомбами, картечью, пулями - и русские, что останутся в живых, запросят пощады. 5 октября вражеские орудия - с суши и с кораблей - открыли ураганный огонь. Они выпустили по укреплениям пятьдесят тысяч снарядов. На многие километры местность окуталась дымом и пылью, выстрелы орудий слились в беспрерывный грохот. Но когда английские, французские и турецкие солдаты вылезли из траншей, чтобы идти в город, они сами попали под ядра, бомбы, картечь и пули русских матросов и солдат. Враг бросился в штыковую атаку. И - бежал от русских штыков.
Горькой потерей в ту бомбардировку стала гибель Владимира Алексеевича Корнилова. Его смертельно ранило на Малаховом кургане - в самом ответственном месте обороны. Тогда же был ранен и Павел Степанович Нахимов. Он, раненый, взял на себя после смерти боевого друга все заботы о защите Севастополя.
Бои на южной стороне происходили каждодневно. Временами противник повторял свои разрушительные бомбардировки. Но Севастополь, теряя тысячи своих защитников, по-прежнему был неприступен.
На третьем году Крымской войны Павел Степанович Нахимов получил чин адмирала. Но матросы и солдаты задолго до царского указа уже считали Нахимова главным командиром в Севастополе. Его приказы, даже самые суровые и опасные, исполнялись беспрекословно. Матросы и солдаты знали: Нахимов любит Россию больше, чем собственную жизнь. Они тоже любили Россию больше, чем свои жизни. И только эта патриотическая любовь ещё давала силы и адмиралу, и войскам противостоять врагу.
А держаться было всё труднее и труднее. Англичан, французов, турок, сардинцев собралось у Севастополя уже двести тысяч. Это - против сорока тысяч русских. Против каждого защитника города - пять врагов.