В общем, в адмиралтейство пришел Сент-Винсент, он продолжил подготовку к походу в Балтийское море. Соотношение сил у участников предстоящего конфликта было следующим. Англия выделила для похода 18 линейных кораблей, большое число фрегатов и других более мелких судов — всего 93 корабля (13) и 600 пехотинцев на случай, если придется предпринять высадку на берег. Им противостояло, по официальным данным, 82 русских, 23 датских, 18 шведских линейных кораблей, приблизительно 89 фрегатов, корветов и бригов, а также более 150 других мелких вооруженных судов. Реально, однако, союзные страны располагали значительно меньшим потенциалом. По английским источникам, в России в строю было не более 61 линейного корабля; из них только 31 на Балтике, а остальные в Черном и Средиземном морях. Причем корабли на Балтике базировались в нескольких портах: в Санкт-Петербурге, Кронштадте, Архангельске и Ревеле (ныне Таллин). Англичане считали, что в боевую линию могло стать в то время не более 20 русских вымпелов. У шведов в Карлскруне насчитывалось 11 линейных кораблей. Датские суда концентрировались в Копенгагене. 10 датских линейных кораблей находились в боевой готовности и примерно столько же — в различной стадии подготовки (14).
Если бы все способные начать бой суда трех держав — России, Швеции и Дании — оказались собранными в единый кулак, они сумели бы разгромить англичан. Однако в адмиралтействе строили расчет на том, чтобы разбить противника по частям, ни в коем случае не допуская соединения трех флотов.
* * *
В Англии существует традиция производить награждения и повышения к Новому году (за исключением особых случаев). 1 января 1801 г. Нельсон получил ранг вице-адмирала. Вскоре он узнал, что командовать походом в Балтику поручили вице-адмиралу X. Паркеру, а его, Нельсона, назначили вторым флагманом эскадры, т. е. заместителем Паркера. О. Уорнер, исходя из особенностей характера и боевого опыта обоих адмиралов, пишет: «Паркер в качестве командира и Нельсон в качестве его подчиненного напомнили многим упряжку из двух лошадей, в которой скаковая лошадь оказалась поставленной позади мерина» (15).
X. Паркер был уважаемым офицером, происходил из известной семьи моряков, но ему перевалило уже за 60 лет, и он давно не участвовал в военных действиях. Паркер любил комфорт, и перспектива похода в холодную Балтику его не прельщала. Его тревожили опасности и трудности экспедиции. Нельсон в личном письме Сент-Винсенту сообщал: «Наш друг несколько нервничает в связи с предстоящей встречей с темными ночами и ледяными полями, но мы должны приободриться» (16). Современные английские историки ссылаются еще на одну причину. «Паркер,— пишет О. Уорнер,— недавно женился на полненьком молоденьком создании; ее непочтительные люди называли „пышным пудингом"» (17). И далее: «Паркера следовало подтолкнуть, чтобы он ушел с флотом из Ярмута. И лишь благодаря в основном срочному и неофициальному обращению Нельсона в адмиралтейство Паркеру был послан приказ, чтобы флот немедленно поднял якоря. Мысли адмирала концентрировались в это время на бале, о котором его жена мечтала всей душой» (18).
Нельсон не знал о последнем обстоятельстве, а если бы и знал, все равно не остановился бы. Как только ему стал известен замысел английского правительства — с помощью флота разбить союз «вооруженного нейтралитета», он заторопил с реализацией этого плана. Нельсон считал, что чем скорее удастся нанести удар по участникам «вооруженного нейтралитета», тем больше шансов на успех. Далее Нельсон считал, что основа, становой хребет объединения северных стран — Россия и, если вывести ее из строя, объединение тут же рассыплется. Следовательно, главный удар и без промедления надлежало нанести русскому флоту на Балтике и уничтожить его.
Нельсон торопит всех и вся. 1 марта он пишет Сент-Винсенту: «Время, мой дорогой лорд, наш самый лучший союзник, и я надеюсь, что мы им не пренебрежем» (19).
Конечно, не только позиция адмирала Паркера тормозила экспедицию. Были причины и поважнее: собрать и снарядить корабли вообще дело долгое и непростое, а тут оно осложнилось затянувшейся сменой правительства: уходившие в отставку министры не желали и не могли принимать решения, а новых министров официально не существовало. Аддингтон получил поручение короля сформировать новое правительство 31 января 1801 г. Однако Георг III из-за болезни (он страдал от периодических приступов сумасшествия) не утверждал состав нового правительства до марта 1801 г. (20).