— Вам?! — изумился член экономического совета, адмирал ответил:
— Нет, до этого пока не дошло, но вот сёстрам Таволич… И обеим вместе, и каждой по отдельности, я такое замечал несколько раз. Как вы это объяснили бы?
— Ну, не знаю, — пожал плечами Шадов и предположил: — Может, это местный обычай такой — приветствовать друг друга подобным образом, а может — это выражение одобрения или особого расположения? Вы говорите, Таволич, которая ваш адмирал, вам язык показала? Может, она этим самым хотела показать, как она вас уважает. При случае поинтересуйтесь у неё — что здесь означает высунутый язык?
— Вряд ли это знак уважения, раньше я здесь такого не замечала, а бывала я на Таурике довольно часто, — произнесла Магда Мареску. Кивнув каким-то своим мыслям, женщина задумчиво продолжила: — Это делают только сёстры Таволич и президент Саунаро. Только они показывают язык, если не считать всех детей, которые поступают также. Но эти трое — далеко не дети, но иногда себя ведут себя так, словно они дети. Они подверглись процедуре омоложения, возможно, это последствие этой процедуры, а возможно… простое хулиганство, свойственное детям.
— Если о сёстрах Таволич так можно подумать, исходя из их внешнего вида, то президент Саунаро… Она выглядит хоть и молодо, но вполне взрослой девушкой, — возразил Шадов, Кампоманто промолчал, Мареску продолжила развивать свою мысль:
— Но предположение, что они, омолодившись, полностью, впали в детство, опровергает то, что они продолжают заниматься теми делами, свойственными взрослым людям, не просто взрослым, а с хорошей профессиональной подготовкой. Вы сами, Жолио, указывали на то, что ваша адмирал сделала нечто выдающееся именно в вашей области, а её сестра продолжает руководить научным центром и вести серьёзную научно-исследовательскую работу, дети, какими бы они вундеркиндами ни были, на такое не способны. Но эти странности поведения не только у сестёр Таволич, но и у госпожи президента… всё же мне кажется, что это вызвано некоторыми изменениями психики, явившимися следствием процедуры омоложения. Насчёт этого было бы неплохо посоветоваться со специалистом, а ещё лучше провести соответствующие исследования в учреждение, для этого предназначенном.
— И не стыдно подсматривать? — поинтересовалась одна рыжая девочка у другой. Та, что сидела у экрана, ответила:
— Я не только подсматриваю, я ещё и подслушиваю. Меня, прежде всего, интересовало: что они узнали о том корабле-сундуке? И ещё, мне не нравятся намерения нашего военного министра и уж совсем не нравится появление этого типа из экономического совета. Уж очень он активно интересуется тем, что было в привезенной мной шкатулке. Я понимаю, что Хитомо не даст им наложить лапу на мою добычу, но всё же поберечься надо. А как сказала член педагогического совета, тебя надо показать соответствующему специалисту.
— А тебя? — поинтересовалась стоящая у кресла рыжая девочка, сидящая в кресле перед экраном отрицательно покачала головой:
— Меня не надо, я любому специалисту натру физиономию, если он захочет меня исследовать!
— Алиса, тебя не просто показать надо, тебя надо поместить в соответствующее учреждение, с мягкими стенами, и уже там тщательно изучать.
— Да я тебя сейчас!.. — рыжая девочка вскочила из кресла и сделала вид, что закатывает рукава.
— Ой-ой-ой! Как страшно! — в свою очередь сделала вид, что испугалась, вторая рыжая девочка.
— Что за шум, а драки нету? — поинтересовалась черноволосая, черноглазая девушка с разрезом глаз, характерными для тайлианцев, одна из рыжих тут же пожаловалась, указывая на другую:
— А она меня побить хочет!
— А она меня в психушку сдать, для опытов! — не осталась в долгу вторая, но при этом успела включить запись того, что раньше просматривала на экране. Черноволосая отвлеклась от перепалки рыжих, а те продолжали:
— А она!..
— А она!..
Некоторое время рыжие девочки вот так спорили, кто кого хотел больше обидеть, а потом, видно, устали и высунули языки, словно дразнили друг друга. Черноглазая отвлеклась от просмотра записи, вернее, запись кончилась, посмотрев на рыжих, застывших с высунутыми языками, заметила:
— М-да, с языками — явный перебор.
— А если очень хочется, — возмутилась одна девочка, вторая её поддержала: