Спать одному мне удавалось редко (при таком разнообразии сестричек и братьев, самый младший пока мал), но средний Димка не упускал возможности разделить со мной постель. Вот и сегодня я проснулся с рассветом, дед прошел мимо, шурша сапогами по траве, тот лежал рядом, стащив с меня одеяло и закутавшись в него. Отчего мне и Ольге, прижавшейся с другого бока, было заметно холодно. Остальная малышня расположилась кто где. Осторожно выбравшись из-под телеги и переложив на свое теплое место Ольгу, забрал часть одеяла у Димки, он, стервец, еще и подоткнул его с разных сторон под себя, и накрыл обоих. Роса уже выпала, влажно, оставляя след на траве, собирая на босые ноги влагу, я отошел в сторону и, присев, стал осматривать ноги. Сапоги мои стояли тут же. Под телегой, накрытыми портянками. Два дня их уже ношу, стирать пора, значит, в корзину с грязным бельем уберем, нужны свежие. Да и влажные они слишком от росы. Убрав портянки в мешок, там все в стирку приготовлено, а стирать из-за Кирюхи приходилось часто, я нашел в своей телеге один из вещевых мешков и, развязав горловину, стал искать портянки. У меня штук пять пар запасено было в дорогу. Нашел, протер ноги и, намотав их, вбил в сапоги. Моя возня и шуршание в телеге никак не разбудили малышню, это сложно сделать.
Марина и бабушка уже проснулись, возвращались от оврага, где у нас был оборудован туалет. Тут метров пятьдесят. Там не то чтобы овраг, но низина солидная. Да еще с кустиками, так что для туалета удобно, со стороны не видно. Накинув свою кожаную куртку, купленную еще в Москве, все же утром прохладно, я отошел в сторону, к самодельному рукомойнику. Тот был пуст, поэтому прихватил у деда канистру с остатками воды, вторую еще вчера использовали для ужина, и долил. А то и Маринка уже подошла, умыться нужно, ну и вообще привести себя в порядок. Сам дед уже налил из этой канистры воды в котелок, все для чая. Суп варить сегодня не будем, остались остатки вчерашней похлебки, но это для собак, с хлебом разбавим, чтобы им хватало. Ну а мы чайку попьем. Сейчас Марина умоется, почистит зубы и займется выпеканием лепешек, на которых уже руку набила. У нас и жаровня специальная была. Штука такая на ножках ставится над костром, чтобы сковороду можно было на нее класть для готовки. Кстати, Марина уже жаловалась, что одной сковороды ей мало, готовить и выпекать приходилось много, а с одной сковородой это занимало порядочно времени. Нужна хотя бы еще одна. Ну и масло тоже подходило к концу. Я еще вчера сказал, чтобы составили список, мол, скоро городок будет, вот там все и закупим, хоть небольшой, но рынок там должен быть.
После того как бабушка и Марина привели себя в порядок после ночи и засуетились у костра (дед его уже развел, разгорался), я сам вернулся от кустиков и, умывшись, да и зубы почистив, занялся собаками. Что-что, а они только моя обязанность, кормил я их сам. Старший у лаек кобель Волк, вожак, был он псом отца, тот его растил и тому он подчинялся, однако с той поры, как отец уехал, Волк стал постепенно слушаться меня. Слушал и раньше, но держался как-то обособленно, сегодня первая ночь, когда он спал рядом со мной, в ногах устроился, под телегой. Остальные тоже вокруг расположились. Сейчас псы, немного возбужденные, наблюдали, как я, накрошив им в миски остатки вчерашних лепешек, специально побольше напекли, заливаю их бульоном от похлебки, ну и тем, что осталось из гущи. Лайки стали жадно есть, они всегда хотят есть, а я отнес миску Шарику. Он все так же был на привязи у моей телеги, но за последнее время заметно вытянулся, похудел, да и выглядел бодро для своих шести собачьих лет. Втягиваться начал в путешествие, пробежки помогли, не всегда на телеге он ехал.
С лошадьми все было в порядке, дед уже возвращался от них, пока я собак кормил. Так что мы подхватили ведра и направились к станции за водой. В принципе, обычное утро обычного дня. Если воды рядом нет, чтобы свести лошадей на водопой, приходилось ходить вот так, с ведрами.
– Ни облачка, – осмотрев уже полчаса как светлое небо, солнце показалось краешком над горизонтом, сказал я. – Вчера хорошо морило, думал, дождь будет, а что-то незаметно.
– Не о том думаешь. Снова эти стервятники летать будут, как и вчера.
– Да я как раз о них и думаю, – пробормотал я, широко шагая рядом с дедом, помахивая ведрами. – Вчера весь день гудели, правда, разрывов бомб было неслышно, далеко бомбили… Стой!