— Еще три года — и я буду господином всего света: остается одна Россия, но я раздавлю ее! — заявил он накануне войны. «Война будет славной для французского оружия», — гласил подписанный Наполеоном в тот день приказ.
Спустя шесть дней Сенявин отправил по команде рапорт царю: «В то время, когда каждый россиянин пылает мщением и ополчивается на неприятеля, вступившего в пределы государства, я занимаю здесь пост главного командира порта… Усердствуя высочайшей службе вашего императорского величества и ревнуя соотечественникам моим, я желаю обще с ними, будучи бесполезен при настоящем месте, или пасть, или поражать неприятеля».
Рапорт царю докладывал все тот же морской министр де Траверсе. Прочитав его, Александр недовольно поморщился. В Сенявине его всегда раздражали черты, которые император всегда не переносил, — прямодушие и искренность, честность и независимость взглядов.
— Где же Сенявин мыслит подвизаться? — Размеренно-холодный тон императора заставил Траверсе поежиться.
В который раз кривил душой «помазанник Божий». Две экспедиции в Средиземное море, сражения на море и на суше. Везде Сенявин выходил победителем. Сначала штурмовал крепость Мавры. Кто, как не он, первым из россиян заставил отступить на суше хваленых французов в Далмации? А боевой опыт сражений в Дарданеллах и при Афоне?
— В каком роде службы и вообще каким образом желает он осуществить свое намерение? — Обычно бесстрастное лицо Александра выражало наигранное недоумение. — Спросите о том Сенявина…
Покоробил этот ответ, переданный Сенявину с издевкой министром Траверсе. Дмитрий Николаевич, сдерживая негодование, немедленно откликнулся. «Намерение мое есть, — писал он Траверсе, — по увольнении отсюда заехать в Петербург и, повидавшись с женой и детьми, ехать потом к маленькому моему имению в Тульской губернии; там отберу людей, годных на службу, возвращусь с ними в Москву, явлюсь к главному предводителю второй ограды, подкрепляющей первую, и вступлю в тот род службы таким званием, как удостоены будут способности мои. Наконец, буду служить таким точно образом, как служил я всегда и как обыкновенно служат верные и приверженные российские офицеры Государю Императору своему и Отечеству».
Нахлынули заботы.
Наступая на Москву, Наполеон не оставлял замысла двинуть войска к Риге, потом на Петербург. Под Ригой войск почти не было. Через Ревель срочно переправлялся армейский корпус из Финляндии. Днем и ночью в порту выгружались войска и маршем уходили на Ригу…
В дни Бородинского сражения Сенявин получил наконец ответ. Траверсе сообщал: «Его величество отозваться изволил, что и занимаемый теперь вами пост для службы нужен». Грустно стало. Грейг, Тет, Кроун получили назначения на боевые должности, кто помоложе, ушли с экипажами помогать армии гнать французов. Ему же плесневеть в тихой заводи. Насколько хватит терпения мириться с несправедливостью, страдать душой?..
Приходили вести о сражениях у Бородина и Тарутина, пожарах в Москве. Наконец о досадном деле при Березине.
В ту пору Чичагов, командуя Южной армией, то ли намеренно, то ли по трусости, то ли по бездарности упустил остатки отступающей армии Наполеона. Неприятель ускользнул, война затягивалась. Поговаривали, что здесь пахнет изменой. Действительно, выглядело все странно… Война еще не кончилась, а Александр принял отставку Чичагова. Он уехал сначала в Англию, принял английское подданство, потом перебрался в Париж, где остался до конца дней своих…
Сбылось пророчество великого Суворова — Наполеон нашел здесь свои Фермопилы[76]. Наполеон с остатками войск бежал из России. Сенявин подал рапорт с прошением об отставке. Теперь он никому не был нужен. Ответ пришел через три месяца — уволить в отставку «по прошению» с половиной пенсии.
Четверть века прослужил в России Траверсе и все гордился, «что по-русски худо знает». На всех должностях он умел пользоваться своекорыстно казной российской. Да еще и старался вредить флоту государства, его приютившего. На Черном море его преемник вице-адмирал Алексей Грейг, придя, назвал положение «отвратительным и гнусным».
В Петербурге начал он со строительства флота. Чем больше кораблей спустят со стапелей на воду, тем больше похвалы ему, министру, от императора. Корабли-то спускали, а что дальше?
76
Во время греко-персидских войн в 480 г. до н. э. триста спартанцев во главе с царем Леонидом стойко обороняли Фермопилы от персов и все погибли в неравном бою.