— Ещё часа три грузить будут, — прикинув, сообщил я команде. — Предлагаю по городу погулять. Я тут уже бывал, хотя в порт и не заглядывал, а вы впервые.
Димка согласился с охоткой, а вот дед нет, решил подремать, раз выдалась такая минутка, заодно и судно постережёт. Так что, забрав братишку и обоих псов, те тоже были рады ступить на твёрдую землю, и направились гулять. Волк с Баламутом местность не узнавали, они же со мной тут зимой были, но бегали весело. Жаль что всех щенков Белки отец забрал, раздарил знакомым в дивизии. Тот же командир артиллерии дивизии был завзятым охотником, так что подарку обрадовался. Все щенки ушли таким же охотникам-любителям, уж они-то понимали ценность подобных подарков. Один кобелёк был подарен снайперу из Сибири, что служил во взводе отца. Тот воспитывал его, как полагается, отец приглядывал.
Первым делом я заглянул в комендатуру, но там был новый комендант, он меня не узнал. Вот один из командиров, что присутствовал тогда во время празднования и небольшого импровизированного концерта, узнал, мы с ним и пообщались. Немцы серьёзно бомбили город зимой. Да и сейчас нет-нет да устраивали налёты, хотя противовоздушная защита и стала сильнее. Как зенитки, так и истребители встречали супостата, но те бывало, прорывались. Налёты-то по ночам.
— Слыша-слышал заключительное выступление. Очень понравилось, — разливая чай у себя в кабинете, сказал старлей, тут в кабинет сунулся какой-то молоденький боец, но тот его шугнул. — Песня про Фаберже понравилась, необычное такое исполнение, бодрящее. Только странно, зачем о себе такую историю рассказывать?
— Были причины, — отхлебнув кипятка, стал разбавлять я водой из графина. — Понимаешь, меня уже многие узнают, ну и общаются как… Да как со странным необычным ребёнком, с особенностями. В первое время забавляло, сейчас немного раздражает. Ну вот я и показал всем, что такой же как и все, попадаю в глупые или весёлые казусы. Я как все.
— А ну тогда да, тогда всё логично… Вы варенье пробуйте, земляничное, мама мне прислала посылку.
— Вкусное, — подтвердил я, и мы продолжили общение.
Заметив, что время подходит, мы с Димкой заторопились обратно, попрощавшись со старлеем. Тот нас вместе с чаем и вареньем разными местными историями угостил. Он кстати был моим фанатом, если так можно сказать терминами из будущего. Ну или поклонником по местному. Не пропустил ни одной передачи, а как и многие слушатели исходил злобой на чиновников что запрещали такие замечательные песни и сожалел что их больше не исполнят никогда. Я ему в ответ тоже пару историй рассказал, не он один возмущался. Однажды старший политрук сбежал из госпиталя и, ворвавшись в соответствующую организацию, угрожал трофейным пистолетом. Даже дал два раза в морду подвернувшимся работникам. Дал бы больше, но остальные были женщинами, а бить их у того рука не поднималась. Я тогда все силы приложил, чтобы его не наказывали. Только в звании на одну ступень понизили, и отправили после выздоровления на фронт. Другой тоже из выздоравливающих, капитан-лётчик, собрал из раненых музыкальную группу, нашёл где-то инструменты, несколько дней ждал, пока они не сыграются, чтобы звучало как надо, и прямо на Красной площади стал исполнять все эти запрещённые песни. Вот он в штрафбат угодил, даже я не смог помочь. За несанкционированный митинг и выступления припечатали его. Причём зрители и зеваки были за него и долго не давали сотрудникам милиции задержать. Вот такие дела.
Ну а мы бегом рванули к порту. Добежали бы быстро, наверное, зря отказались от машины, которую предлагал старлей, но тогда не было бы этой замечательной встречи.
— Сашка! — услышал я окрик за спиной.
Остановившись, я обернулся. Димка встал рядом, оба пса, что успели убежать дальше, возвращались, заметив нашу не запланированную остановку. Из подворотни, мимо которой мы только что пробежали, выскользнул худой, но подвижный как ртуть паренёк, четырнадцати лет на вид, да ему и было четырнадцать. В штопанной одежде не по плечу, тот был как выходец из другого мира. Да он им и был. Димка его тоже узнал. Заулыбавшись во весь рот, воскликнул:
— Юрка, привет.
Это был Юра Лоскутов, из нашей деревни. Соседи можно сказать, через дом от нас жили. Вот так встреча. Да это ещё не всё, следом за ним из подворотни выбежало ещё несколько ребят и всего одна девочка. Муся, наша с Маринкой одноклассница и сестра Юры. Её звали Марусей, но все именовали Мусей. Вот она, в отличие от Юры, который степенно подошёл и пожал нам руки, подбежала и стала нас обнимать.
— Вы тут откуда? — быстро спросил я. — Ты извини у нас судно отходит, график, так что давай быстро. Как вы тут оказались? Да и что это за ребята с вами?
— Уплываете? — сразу поскучнел тот.
— Ну да, мы в команде буксира. Велели не задерживаться, и сразу после загрузки отходить, — был мой ответ, подошедший Волк прижался к моему бедру и я потрепал его по холке. — Вы тоже от немцев уходили? Как тут оказались, родители ваши где? Точнее отец воюет, я в курсе. А мать?
— Убили мать? — хмуро ответил Юрка, а Муся со всхлипом втянула воздух. — Через неделю как вы всем семейством уехали, прикатили на двух грузовиках какие-то ухари в немецкой форме. На разных языках говорили. Вроде из Литвы они. Нет нашей деревни больше, сожгли её. Как нашли у нас раненого лётчика, его на подворье деда Михея укрывали, который у вас дом купил, так и пустили красного петуха. Маму застрелили, когда мы через город к лесу бежали. Утекли. Всю деревню спалили. Когда они уехали, мы кого смогли похоронили, маму тоже, и за нашими пошли. Много что было, вот ребят собрали, они тоже одни остались, я у них старший. Зимой очень тяжело было, ждём тепла не дождёмся.
— Понятно, — хмуро протянул я, рассматривая эту ватажку малолетних бродяг. По-другому их не назвать.
Всего было шестеро. Кроме Юры и Муси, двое парнишек примерно моих лет, очень схожих лицом. Они и оказались братьями, тринадцати и двенадцати лет. Ну и ещё двое мальчишек было, по виду одиннадцать одному, сильно на цыгана смахивал, второй лет восьми, блондинистый.
— Слушай, а какие у вас планы? — очнувшись от размышлений, поинтересовался я у Юры.
— Какие у нас планы могут быть, найти поесть досыта да поспать в тепле, — криво усмехнулся тот.
— А если я вам работу дам? Пойдёмте ко мне на судно в команду? Как раз жалел, что не набрал подростков в Москве, а тут вы мне попались.
— Честно? — с недоверчивостью уточнил Юра.
Раньше он таким не был, видимо хорошо побила его жизнь за этот год.
— Честно-честно. Зарплаты большой не обещаю, но официально принять работником, выправив соответствующие бумаги, сытную кормёжку, и место поспать обещать могу. Всё лето с нами проходите, а зимой что-нибудь придумаем. Есть у меня где вас устроить, хорошо перезимуете.
— Идёмте с нами, — тоже уговаривал Димка.
— А возьмут? — уточнил то с некоторым сомнением.
— Возьму, — непонятно улыбнувшись знакомым, ответил я.
— Вы как? — обернулся тот к остальным.
Выбор был недолог, отказавшихся не было. Всё своё у них было с собой, самое ценное, а то что оставалось на сеновале где они жили эту неделю с момента приезда в Горький, ценности не имело. Можно бросить. Так что мы бегом рванули в порт. Он уже тут рядом был. Пять минут и на месте. Дед нас встретил с удивлением, по очереди обнял Мусю и Юру, потрепал по макушкам остальных. Он был только за, в прибавлении команды, сам уже намекал. Понимал, что путешествие сюда действительно было лёгкой прогулкой и самое тяжёлое будет сейчас.
Время тянуть не стали, потому как до наступления темноты мы уже должны быть далеко. Так что когда последний из парнишек балансируя по сходням, перебрался на борт нашего баркаса, я мы с дедом сняли его, принайтовили на место и, отойдя от берега, концы отдал местный работник, направились к барже, которую уже полчаса как загрузили. Все новички устроились на палубе, чтобы нам не мешать и во все глаза смотрели за нашей работой. Как только толстый канат был закреплён, концы у баржи отдали грузчики, я добавил газу, но… мы как остались стоять, так и остались. Канат вынырнув из воды, задрожал разбрасывая капли, мотор ревел, бурун под кормой, а мы стоим. И только через некоторое время стало заметно, что мы стронулись с места, двигаясь вдоль пирса и потихоньку отворачивая к выходу.