С этой минуты и начался знаменитый Чесменский бой, результаты которого повергли в изумление весь мир.
Действия русского флота при Чесме (на рейде бухты до подхода брандеров) в ночь на 26 июня 1770 года (старинная гравюра)
Как и в предыдущую встречу, вражеские артиллеристы попытались ураганным, но беспорядочным пушечным огнем устрашить русских моряков; однако такого усердия хватило у них ненадолго: пока брандскугель, пущенный с бомбардирского корабля, не попал в середину (рубашку) грот-марселя одного из линейных турецких кораблей, занимавших первую линию.
Парус разом вспыхнул, пламя охватило грот-мачту, распространилось по верхней палубе, и спустя несколько минут вся кормовая часть неприятельского корабля была в огне пожара.
Тщетно противник старался сбить пламя. С «Европы», «Грома» и подошедших к ним на помощь в течение получаса после начала боя линейных кораблей «Ростислав», «Не тронь меня», фрегатов «Надежда Благополучия» и «Африка» было видно, как метались турецкие моряки, стремясь унять огонь и локализовать пожар сначала на одном, затем на трех кораблях первой линии.
Наступило время пускать в ход брандеры. Ибо все внимание противника сосредоточилось на своих судах, подожженных брандскугелями.
Три брандера под командованием капитан-лейтенанта Дугдэля, лейтенанта Мекензи и мичмана Гагарина держались наготове, заслоненные корпусами фрегатов от глаз вражеских наблюдателей; четвертый подошел поближе к «Грому», чтобы принять оттуда командира — лейтенанта Ильина; до той минуты лейтенант продолжал исполнять свои обязанности на бомбардирском корабле, где командовал батареей мортир и гаубиц.
— Велите идти им с богом, — коротко обратился Спиридов к Грейгу, показывая на зажигательные суда и этим возвращая капитан-бригадиру всю полноту командования отрядом.
Грейг тотчас подал условный сигнал и распорядился прекратить обстрел противника, чтобы ненароком не угодить в какой-либо из брандеров.
На русских кораблях и фрегатах все затихло. Только вдалеке слышались разрозненные выстрелы и залпы вражеских пушек, а в паузах тишины непонятные выкрики и гомон человеческих голосов на турецких судах.
Моряки неотрывно смотрели на силуэты брандеров, скользивших под парусами по лунной дорожке в глубь внутреннего рейда. За каждым из зажигательных судов волочилась на длинном буксире гребная шлюпка, в которую должна была перебраться команда брандера, закончив свое дело.
Должна была... Всякий человек на судах объединенной эскадры, один за другим присоединившихся к отряду Грейга — Спиридова, сознавал, что люди брандеров шли на смертельный риск. Не успел, например, брандер Дугдэля пройти и половину расстояния, разделявшего русские корабли и первую линию турецкого флота, как был замечен противником. Наперерез брандеру устремились две галеры. Стало ясно, что они перехватят его.
Поняв, что не справится с ними, Дугдэль скомандовал матросам прыгать за борт и плыть к шлюпке, шедшей на буксире, а сам кинулся поджигать брандер.
Начиненный горючими веществами, пропитанный скипидаром, пловучий снаряд взорвался почти мгновенно. Канонир Нестеров, остававшийся на брандере вместе с командиром, успел подхватить обожженного, раненного в ноги Дугдэля, держа его, бросился в бухту и поплыл к шлюпке.
Турецкие галеры метнулись прочь от места взрыва, и команда брандера, беспрепятственно подобрав Дугдэля и Нестерова в шлюпку, пригребла к борту линейного корабля «Три иерарха», только-только вошедшего на внутренний рейд.
Вторым предпринял атаку брандер под командованием лейтенанта Мекензи. Ему удалось достигнуть первой линии неприятельских судов, но его из-за неудачного маневра прижало к борту уже горевшего турецкого корабля, на который попали пылавшие обломки рангоута соседнего судна. И все же команда брандера успела покинуть его и благополучно возвратиться к месту якорной стоянки судов объединенной эскадры.
Подошла очередь третьего зажигательного судна, командование которым принял лейтенант Ильин. Неудача, постигшая Дугдэля и Мекензи, так подействовала на Грейга, что он не удержался и крикнул Ильину, когда тот вел свой брандер мимо «Ростислава»:
— Ни под каким видом не зажигайте, пока не сцепитесь с неприятелем!..
Капитан-бригадир мог и не напутствовать этим именно Ильина, боевые качества которого хорошо знали на эскадре. Из всех офицеров, вызвавшихся на рискованное дело, тридцатидвухлетний лейтенант Дмитрий Сергеевич Ильин оказался самым неустрашимым и хладнокровным.