Во-вторых, на берегах Италии высадившиеся русские войска истребили и частью изгнали неприятеля «боем» из Фано, из Сенигальи и других мест. Ушаков напомнил забывчивому австрийскому генералу, что от русского флота был отделен и послан к Анконе отряд судов под командованием Пустошкина с прямым приказом отнять у французов Анкону, «и была уже верная надежда» добиться этого успеха, когда появление в Средиземном море французского и испанского флотов заставило Ушакова отозвать Пустошкина для соединения русских сил с английскими, требовавшими этой помощи. Но вскоре же после отозвания Пустошкина Ушаков послал к Анконе капитана 2 ранга графа Войновича. Что же застал Войнович, прибыв на место? Оказалось, что с уходом отряда Пустошкина австрийцы не смогли удержать ни Сенигалью, ни Фано; французы их выгнали оттуда и снова водворились в этих местах, которые, таким образом, находились «вторично в бедственном состоянии от французов». Мало того, французы укрепились там еще лучше прежнего. Пришлось снова спасать австрийцев. «Граф Войнович употребил наиприлежное старание неприятеля десантными войсками в разных местах разбить, а в Фано неприятельский гарнизон сверх убитых 653 человек взят им военнопленным». Все это Войновичу удалось также с помощью присоединившейся тотчас к русским части населения - «нерегулярных войск из обывателей к нему присоединившихся». Укрепившись на суше, Войнович «обложил сильною осадою Анкону, устроил около ее батареи к ближней дистанции даже на картечный выстрел, поставя на них большие корабельные орудия». Держа Анкону в течение двух месяцев в «тесной осаде» и с суши и с моря и бомбардируя ее из больших орудий, Войнович привел неприятеля «в немалое ослабление». Было все это, иронически напоминает Ушаков генералу Фрелиху, еще «прежде прибытия вашего превосходительства с войсками». Когда Фрелих прибыл, то дело казалось выигранным: «Войнович уповал, что вы по существующей дружбе императорских дворов… согласитесь с ним общими силами в самой скорости и нимало не медля настоящими действиями принудить Анкону к сдаче». Но ничего подобного не случилось. «С крайним сожалением узнал я, что ваше превосходительство по приходе к Анконе не сделали императорским (русским-Е. Т.) войскам, столь долго осаждающим оную, ни малейшего уважения и требовали одни сами собой, от французов сдачи Анконы на капитуляцию». Не довольствуясь этим, Фрелих стал распоряжаться в тех городах на берегу, которые были дважды, как уже сказано, завоеваны русскими (после того как французы выгнали австрийцев). Фрелих «показал виды и желание отдалить войска наши с сухого пути». С этой целью австриец пустился на все. «Вы употребили некоторые предлоги под видом разных жалоб обывателей и делаете заметное промедление в надежде, когда настанут крепкие ветры и бурливая погода, тогда десантные войска наши неминуемо должны будут возвратиться на суда, о чем и господин граф Войнович упоминает». Ушаков напрямик показал Фрелиху, что понимает все его хитрости. «Я крайне о таковых происшествиях сожалею, они совершенно противны общей пользе союзных держав»42.
Но курс, взятый Фрелихом, как и всеми другими австрийскими генералами, диктовался из Вены, и курс этот был твердый. Русские освободили своей кровью от французских захватчиков Северную Италию, и Суворов уже стал не нужен. Русские очистили Адриатическое море, могущественно способствовали падению Анконы, и Ушаков со своими моряками тоже оказался не нужен. Значит можно было распоясаться окончательно и уже никак и ничем себя не стеснять.
Фрелих, не потрудившись даже уведомить Войновича, принял сдачу Анконы и отказался допустить русских в гавань после сдачи. «Я предвижу,- доносил Войнович Ушакову,- что они (австрийцы- Е. Т.) хотят всем завладеть сами, но сие никаким образом допустить не могу, чтобы дать обеспечить флаг его императорского величества, разве что возможно он по своей многочисленности учинит то силой»43.
Ушаков всецело одобрил образ действия Войновича. Русский адмирал был возмущен тем, что Фрелих, не уведомляя Войновича, приступил к переговорам с французами о капитуляции Анконы. «Таковой поступок, -« писал Ушаков Войновичу 7 (18) ноября 1799 г.,- противен есть общественным правам законов, ибо всегда тот начальствовать должен, кто имеет крепость в осаде, а не тот, который пришел уже после»44.
7 (18) ноября 1799 г. Ушаков написал Фрелиху решительное письмо, в котором категорически требовал, чтобы капитуляция Анконы была принята и австрийцами и русскими сообща. С письмом в Анкону был послан лейтенант Балабин, которому поручалось на месте «ибо всем осведомиться». Извещая об этом Фрелиха, Ушаков угрожал австрийцу в случае «неприятных происшествий» довести дело до императора Павла.
«Между прочим,- писал Ушаков Фрелиху,- в письме вашего превосходительства упомянуто о графе Войновиче весьма оскорбительно. Я столь верного службе его императорского величества и исправного офицера отнюдь ни в чем не подозреваю и посылаю с сим и с прочими к вам письмами нарочно правящего при мне должность адъютанта флота лейтенанта Балабина и приказал ему обо всем осведомиться. Долгом поставляю еще напомянуть вашему превосходительству, ежели на письма мои в рассуждении капитуляции и всех принадлежностей не получу удовлетворение, непременно обо всем со всякой подробностью всеподданнейше донесу его императорскому величеству, но надеюсь, что по существующей между дворами совершенной дружбе таковых неприятных происшествий до разбирательства высочайших дворов вы не допустите…»45
На другой день, 8 (19) ноября 1799 г., Ушаков получил точное извещение о сдаче Анконы, состоявшейся 2 (13) ноября. Ушаков немедленно написал обо всем Павлу I:
«После всеподданнейшего донесения моего вашему императорскому величеству сего ноября 7-го дня о переписке австрийского генерал-лейтенанта Фрелиха и флота капитана и кавалера графа Войновича, осаждающих с войсками Анкону, 8-го числа получил я рапорт и письма графа Войновича и приложенную при оных капитуляцию о сдаче Анконы, присланную к нему от генерал-лейтенанта Фрелиха. Граф Войнович в письме своем объясняет, что господин Фрелих тайным образом, не уведомя его, учинил с французским генералом Монье о сдаче Анконы сего ноября 2 дня капитуляцию и чрез 24 часа французский гарнизон выступил из крепости. Сия капитуляция прислана к Войновичу для одного только сведения, и войска вашего императорского величества вместе с войсками Блистательной Порты Оттоманской, с давнего времени осаждающие Анкону и приведшие оную до последней уже крайности, при всех надлежащих законных правах победителем от капитуляции и от договоров с французами отдалены, даже о правах, им надлежащих, в капитуляции не помянуто, кроме что в прелиминарном пункте, опробованном генерал-лейтенантом Фрелихом, сказано: французы для того с командующим союзных войск не хотят сделать капитуляцию, будто бы не выполнена им капитуляция, сделанная о сдаче Фано, но ясно заметно, что сие учинено несправедливо и для единственной пользы французов и генерал-лейтенанта Фрелиха: первые не имели надежды по данному от меня предписанию графу Войновичу получить от него столь величайшие выгоды, каковы даны им оною капитуляциею, а генерал-лейтенант Фрелих воспользовался отдалением войск союзных от всех почестей, им надлежащих. Вошед в Анкону с войсками, старается все взятое в плен и в призы завладеть и удержать за собою, даже в письме к графу Войновичу объяснил назначение квартир союзным войскам в Фано и Сенигалии. По таковых последствиях граф Войнович послал флотилию в Анконскую гавань и приказал поднять флаг вашего императорского величества на моле и на всех пленных кораблях и прочих судах, которые после ночного времени при рассвете и подняты (прежде нежели были какие другие) по праву блокирования эскадрою оную гавань и удержания их от вывода из оной, также приказал командующему десантными войсками войти в крепость и поднять флаг вашего императорского величества вместе с флагами австрийскими, а сие также исполнено. Вторым письмом граф Войнович доносит, что дал он повеление флота капитану Мессеру и лейтенанту и кавалеру Ратманову с назначенными к ним офицерами сего ноября 4-го дня описать все состоящие в Анконе суда и гавань, но генерал-лейтенант Фрелих к тому оных не допускает; флаги российские на всех судах и в гавани подняты и караулы поставлены, но он требовал, чтобы везде спустить поднятые везде флаги, и уведомляет, что послал к своему двору эстафет и до получения на оной ответа ни к чему допустить не намерен. О чем с глубочайшим благоговением вашему императорскому величеству донося, рапорт флота капитана графа Войновича и приложенную капитуляцию, тож два письма означенных последствиях, ко мне доставленное в оригинале, всеподданнейше доношу и ожидаю об Анконе, о пленных в оной кораблях и прочих судах, о магазинах и о разных припасах и материалах, принадлежащих французам, высочайшей конфирмации вашего императорского величества, а затем, когда посланный от меня флота лейтенант Балабин из Анконы возвратится и какие еще обстоятельные сведения мною получены будут, старание иметь буду за сим же всеподданнейше представить»46.