Когда в середине июня 1799 г. в Константинополь и Петербург отправлялись депутации, избранные населением Ионических островов и имевшие целью испросить конфирмацию нового государственного устройства Ионических («Эгейских») островов, - то тяготение к России продолжало оставаться очень сильным и именно в простолюдинах, в «нижнем народе», хотя Ушаков уже категорически заявил о нежелании Павла принять острова в русское государственное подданство: «…особо все вообще искать будут вашей протекции, они и все общество всех островов одно только счастье почитают ежели не лишатся протекции Россия, а нижний весь народ слышать не хотят иного ничего, как только желают быть в совершенном подданстве России. Не безызвестно мне, что этого быть не может и что государь-император не пожелает и не предпримет, дабы Порта не почувствовала, а пожелает всегда сохранить дружбу, но народ здешних островов и по сие время в уповании о том же…» Силу этих стремлений Ушаков, вообще чуждый преувеличений в слоге, выражает так: «Как видно, дойдут до всякого бешенства, теперь они только дышат тою надеждою, что протекции России не лишатся, это только мнение оживляет их надежду, впрочем все депутаты надежду имеют на вашу только протекцию и покровительство, и искать будут оных и во всем будут вам послушны, так как и мне неограничено».
Так писал 14 июня 1799 г. Ушаков В. С. Томаре в Константинополь об отправляющихся в Петербург депутатах88.
Итак, вслед за полным овладением Ионическим архипелагом воспоследовало дарование населению своего рода «хартии» самоуправления, которая при всей своей неясности, половинчатости, при всем дворянско-цензитарном характере постановлений о выборах (очень притом путано сформулированных) казалась тогда на востоке Средиземного моря весьма либеральной. Таковой ее, по крайней мере, находили австрийцы.
На островах при русских обеспечивались благосостояние населения и права личности больше, чем при турках или французских оккупантах.
Слава Ушакова гремела во всей Европе.
Но среди триумфов адмирал Ушаков не переставал помнить, что его миссия еще далеко не кончена и что большая тягота предстоит в ближайшем будущем. Он мог предвидеть, что начинается новая страница его средиземноморской эпопеи и что опять ему придется считаться не только с неприятелем, но и с «союзниками», происки и тайные интриги которых представят большую трудность, чем борьба с примитивными восточными хитростями умного и удачливого хищника и счастливого военного предводителя Али-паши Янинского или противодействие обманным махинациям повелителя правоверных Селима III, да «сюрпризам» со стороны турецких адмиралов вроде Фетих-бея, отказавшегося идти в погоню за бежавшим неприятельским кораблем на том основании, что команда может «рассердиться», если ей предложить выйти в море.
Раздражало и беспокоило Ушакова также очень плохое снабжение его эскадры продовольствием и всем необходимым.
Снабжение эскадры Ушакова зависело от двух ведомств снабжения: русского и турецкого. Можно себе без труда представить, как худо кормили ушаковских моряков турки. Но и из России все запаздывало.
Вот что писал, например, Ушаков «верховному визирю Юсуф-Зыю-паше» 30 марта (10 апреля) 1799 г.:
«Непременным долгом поставляют донести вашей светлости, что для продовольствия служителей вверенной мне эскадры морской провиант из Константинополя и из Мореи привозят на судах совсем негодный; сухари из нечистого разного хлеба, смешанного с мякиною и кострикой, весьма худы и притом много гнилых; вместо гороху, бобы совсем негодные, и доставляют не суп, а одну черную воду, почему служители есть их не могут, вместо гречневых и ячневых круп, худой нечистый булгур, смешанный с ячменем и овсом, и в которых множество целых зерен ячменных и овсяных, так что сколько его ни разваривают, зерна сии и мякину проглотить весьма трудно; вино красное привозят сборное из разных мест Мореи, малыми количествами, огорклое, с гарпиусом, окислое и к употреблению негодное; мяса соленого в привозе к нам и пo cиe время еще нет; малыми количествами и весьма дорогою ценою покупаю я его здесь, но и денег на покупку теперь у меня в наличии не имеется. От худой провизии служители, мне вверенные, начали во многом числе заболевать и умирать, и старший доктор с медицинскими чинами, освидетельствовавший нашу провизию, нашли, что люди больными делаются единственно от нее и представляют, чтобы такую худую провизию в пищу людям не производить. Посему всепокорнейше прошу вашу светлость повелевать как наискорее к нам провизию доставить лучшего качества, а худую повелеть выбросить в море или сложить куда-нибудь в магазины»89.