- А что, разве адмирал не у берегов Мальты? - спросил он.
- Осадой Мальты занимаются его помощники, сам адмирал большую часть времени проводит в Палермо в обществе близких ему друзей.
Министр не уточнил, каких это "близких друзей", но Ушаков и без того догадался, о ком идет речь. Он был достаточно наслышан об образе жизни английского военачальника. Нельсон отдавал свое время обществу двух знатных дам с весьма сомнительной репутацией. То были королева Каролина и Эмма Гамильтон, супруга состарившегося и по этой причине начавшего выживать из ума английского посланника.
Нельсон и Эмма Гамильтон нашли друг друга еще в сентябре 1798 года, когда он с частью своего флота вошел в порт Неаполя. Как победителю Абукирского сражения, неаполитанцы устроили ему триумфальную встречу. Потерявший в боях руку, глаз, английский адмирал представлялся всем истинным героем. А леди Гамильтон была им просто покорена. Ее законный супруг стал для нее слишком стар, а Нельсон находился в самом расцвете сил: ему шел 43-й год. Короче говоря, она сделалась его любовницей и, когда это случилось, в ход событий, связанных с войной, вплелось то неуловимо интрижное, присущее женскому честолюбию. Леди Гамильтон дружила с королевой и конечно же представила ей своего друга. С того момента возник своеобразный союз трех сердец. Нельсон хотя и слыл непобедимым адмиралом, а против двух женщин не устоял, "приручили" они его, да так крепко, что об этом даже стали поговаривать в Лондоне.
Ее величеству Каролине давно уже хотелось объявить войну французам, чтобы отомстить им за казнь ее сестры французской королевы Марии-Антуанетты. Однако ее царственный супруг, будучи человеком не храброго десятка, всячески противился ее наущениям. И вот теперь она решила действовать через Нельсона. Тот, уступая ей, лично обратился к королю с советом начать войну. Король не мог не послушаться совета известного военачальника и приказал наконец бить в барабаны.
Королевская армия состояла из 30 тысяч человек, в то время как французов было в два раза меньше. Нельсону и его милым поклонницам казалось, что противник будет разбит в первой же стычке. Но получилось наоборот. Едва храбрая неаполитанская армия завидела противника, как ее воинственный дух иссяк, и она ударилась в беспорядочное бегство. Причем бегство это возглавил сам Фердинанд, супруга которого так желала видеть его в лаврах победителя.
Доскакав до Неаполя, король заявил, что все пропало, что французы вот-вот прибудут сюда и ему тут оставаться больше никак нельзя. Нельсону пришлось перевозить королевскую семью в Палермо, что на острове Сицилия, разумеется, вместе с леди Гамильтон и ее мужем.
Вступив в Неаполь, французы провозгласили образование здесь Партенопейской республики. С тех пор эта республика не давала Нельсону покоя. Ведь в том, что случилось, виноват был прежде всего он. Никто другой, как он, толкнул Фердинанда на безумную авантюру!
Испытывая неловкость перед королем и еще больше перед своими дамами, Нельсон старался как-то реабилитировать себя, вынашивал планы, как бы быстрее изгнать из Неаполя французов и вернуть очаровательной Каролине и ее августейшему супругу их бедное королевство. Но много ли он мог сделать со своим флотом, когда не мог овладеть даже Мальтой. При создавшемся положении изгнать французов из Неаполя могли только русские войска. Нельсон это хорошо понимал, потому и не давал Ушакову покоя своими письмами, прося помощи. Последние письма, доставленные министром Мишеру, оказались с тем же содержанием.
- Как я понял, ваш король просит доставить с эскадрой войска? открытым взглядом уставился на министра Ушаков.
- Совершенно верно, - отвечал Мишеру. - Адмирал Нельсон считает, что девяти-десяти тысяч русских войск вполне достаточно, чтобы отвоевать Неаполь за одну неделю.
Ушаков с трудом удержал усмешку. Нельсон, видимо, был плохо информирован о возможностях его эскадры.
- Столько войск обещать не можем, потому как не имеем. Однако помощь окажем. Так и быть, пошлем четыре фрегата с десантом.
Министр благодарно поклонился:
- Если дозволите, я поплыву с вашим десантом и буду представлять при нем своего короля.
Ушаков пожал плечами: пожалуйста, ежели так хочется...
Спустя два дня фрегаты с десантным отрядом на борту под общим командованием капитана второго ранга Сорокина взяли курс к берегам Южной Италии. Вместе с Сорокиным отбыл и министр Мишеру.
Заботы, однако, с этим не кончились. Не успели фрегаты Сорокина скрыться за горизонтом, как пришлось готовить в поход другой отряд кораблей, на этот раз в Адриатическое море помочь австрийцам взять Анкону. Об этом просили русский посол в Вене Разумовский и главнокомандующий русско-австрийской армией фельдмаршал Суворов. Под Анкону Ушаков нашел возможным выделить восемь русских и турецких судов, в том числе три линейных корабля, четыре фрегата и один корвет. Командиром отряда был назначен контр-адмирал Пустошкин.
Оставшись с основными силами у Корфу, Ушаков занялся ремонтом неисправных судов. Однако он ни на один день не забывал о действовавших вдали отрядах, требовал от них подробных сведений, посылал к ним курьеров с письменными инструкциями и распоряжениями.
Донесения чаще приходили от Сорокина. Дела у него шли хорошо. Его отряд начал наступление со штурма морской крепости Бриндизи. Нападение с моря оказалось для французов таким неожиданным и решительным, что они в панике бежали, не успев даже прихватить деньги, собранные у населения в виде контрибуции.
Освободив крепость, Сорокин сразу же пошел вдоль берега по направлению к городу Манфредония, где высадился другой его десант из 600 человек под командованием опытного офицера Белли. Соединившись, отряды продолжали наступление вместе.
Неприятельские крепости сдавались одна за другой. Вскоре от французских захватчиков были освобождены почти все владения королевства, в том числе и Неаполь. Королевский министр Мишеру, находившийся при Сорокине, в те дни писал Ушакову:
"...Русские войска заставили все население обожать их. Не было ни одного солдата, а тем более ни одного офицера, который бы оказался виновным в малейшем насилии, или инсубординации, или грабеже. Вы могли бы их видеть осыпанными ласками и благословениями посреди тысяч жителей, которые называли их своими благодетелями и братьями". Министр выражал желание поскорее увидеть главнокомандующего в Неаполе, чтобы передать ему "маленькую русскую армию, которой... неаполитанцы обязаны спасением королевства".