светлости повелеть от оной отпустить. Я требовал было здесь с
выходу на рейд к подкреплению служителей в здоровье семисот
ведер, но без наличных денег отпуску от оной конторы не
учинено. Покорнейше прошу вас, милостивый государь, при сем
случае не оставить вашим старанием.
Федор Ушаков
Хотя о известиях, полученных от прибывших в Балаклаву
на французском судне, именуемом «Латартана Ладель», сего июля
от 22 числа в. п. донесть честь имел, но оные по скорости их
получения показались мне недостаточны, а я за болезнью тогда сам
в Балаклаве быть не мог; но получа облегчение на сих днях,
будучи там, сколько можно обстоятельнее из показаний их оные
отобрав и при сем в. п. представить честь имею; таковые ж
отправлены от меня и к е. св. в сходство данных мне повелений.
Ордер вашей светлости, писанный по секрету сего августа от
5 дня, сейчас имел честь получить и донести честь имею: флота
неприятельского при Таврических берегах в море нигде не видно,
что ж принадлежит все предосторожности в здешнем месте
соблюдаются совершенно; флот мне вверенный к выходу в море
обстоит во всякой готовности, провианта на флоте имеется более
уже как на два месяца, которого на первый случай почитаю
довольно, а затем беспрестанно еще оной сюда привозится.
Касательно ж до покупки французского судна, хотя оное и
сторговано было, но господин французский капитан Болот на сих днях
из Балаклавы приезжал сюда, имеет свои претензии и судна в
продажу уступить не желает, а каков, я об оном вашей светлости
имел честь чрез господина генерал-аншефа и кавалера Михаила
Васильевича Каховского препроводить рапорт, со оного при сем
имею честь представить точную копию.
Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков
По обстоятельствам военным, пресекая вход в наши
Таврические гавани всех иностранных судов, даю о том знать вашему
превосходительству ради надлежащего и с вашей стороны
исполнения, в случае прихода таковых судов, которым объявлять,
что по уничтожении теперь торговли не только чужие, но и
наши суда впускать в гавани запрещено, а потому и могут оные
плыть куда хотят, не касаясь гаваней наших.
Ордер вашей светлости от 13 числа минувшего августа
о запрещении впущать в Таврические гавани всех иностранных
судов г вчерашний день имел честь получить и касательное
исполнение чинить не упущу.
Вчерашнего ж числа, прежде получения еще оного, получил
я сообщение ст находящегося с сухопутными войсками при
Мекензином хуторе господина генерал-майора Неклюдова, коим
уведомляет с рапорта к нему греческого полку от секунд-майора
Николаева, что двумачтовое французское судно, которое пред
сим было несколько времени в Феодосии, отошед оттоль после
шестидневной бытности на море вчерашнего числа вошло в
Балаклавскую гавань, грузу на оном никакова нет, а потому и
предписано от него, господину майору Николаеву, в сходство ордера
господина генерал-аншефа и кавалера Михаила Васильевича
Каховского, хозяину того судна объявить, чтоб тотчас ехал со
оным судном прочь, ибо по уничтожению теперь торговли не
только чужие, но и наши суда впущать в гавани запрещено.
А как при Балаклавской гавани вооруженных и прочих судов
не имеется, тож и вход в гавань пушками не защищен, о чем
вашей светлости донеся к точнейшему исполнению повелениев,
не угодно ли будет приказать поставить туда одно вооруженное
из корсарских судов, также на восточном мысу Балаклавской
гавани сделать кому подлежит маленькую батарею на том же
месте, где была во время прошедшей войны. Пушки на оную,
если других нет, можно две или три дать здешнего порта, ибо
для остановления судов, не допуская до гавани, доЛжно делать
сигналы пушечными, выстрелами и что на оное повелено будет,
имею ожидать резолюции.
Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков
Ордер вашей светлости минувшего августа от 24 числа
сейчас имел честь получить и донесть честь имею: купец с
находящегося в Балаклаве французского судна Люи Болот после вы-
держания там определенного от губернии карантина, прошлого
августа 4 дня, приехав перед вечером из Балаклавы в
Севастополь, не быв нигде, просил позволения меня видеть, которому
(нарочно, дабы не допустить его далее) позволено войтить в
мой дом, где он для объяснения своих надобностей пробыл до
ночи и при темноте оной вышел от меня с тем, чтоб
возвратиться в Балаклаву. Но за темнотою ж ночи остался и ночевал
у флота капитан-лейтенанта Карандимо, а оттоль поутру рано
возвратился в Балаклаву. По сим обстоятельствам уповаю я,
ничего обстоятельно здесь рассмотреть было ему неможно,
кроме сколько мог видеть, въезжая в сие место со стороны от
Балаклавы, ибо дом мой стоит в улице посредине города к
рынку и можно от оного видеть часть флота на рейде, а устья
к морю не видно. Корабли ж и прочие суда стояли в лучшем
порядке. Да и на рейде вся часть к морю во многих местах по
берегам обложена батареями, обнесенными вокруг их видным
валом, которые ныне все поправлены и со стороны моря делают
весьма порядочный вид. Ныне ж, в прибавок к прежним, против
самого устья оного рейда на южной стороне берега уделана еще
одна горизонтальная видная и весьма к действию способная
батарея при оных, а наипаче стоящем флоте на рейде; оной рейд
со стороны моря имеет сильное укрепление, особливо ж
входящим с моря покажется весьма действительным. Что ж
принадлежит до выпуску сих иностранных людей из Балаклавы, сие
место состоит в распоряжениях под повелениями господ
сухопутных начальников и губернии, ибо от флота судов и никого
служителей там не определено. Почему и всякие сведения
доходят ко мне от них же господ начальствующих. Получая я оные,
всевозможное старание употребляю исполнить со всякой
точностью повелении вашей светлости. Также при том
благопристойная учтивость и осторожное расположение исполнены мною
сходно с предписанием начальствующего флотом господина
контр-адмирала и кавалера графа Войновича. О чем с
покорностью сим вашей светлости и донесть честь имею.
Контр-адмирал и кавалер Федор Ушаков
Двумя, полученными мною сего числа, сообщениями от
господина генерал-майора Неклюдова знать дано. Первым капитан
Ермольев из Кезлова рапортом к нему донес, что вечером,
вчерашнего числа, при самом захождении солнца с пикета *
Конрадского усмотрено прямо в глубине моря девять судов,
расстоянием от берега верстах в 25, из которых семь кажется
большие и два малых, но мачт за отдаленностью рассмотреть
неможно, ход свой направляют прямо к Кезлову. Вторым—по
рапорту с того ж пикета, что помянутые девять судов при
ночной темноте из виду от здешних берегов скрылись, засим в том
же сообщении объявлено, казаки оного Конрадского пикета
уверяют: напоследок насчитывали уже они бывших тогда в виду
1 Пикеты являлись наблюдательными постами на побережье с целью
своевременного осведомления командования о появлении противника на море.
судов до двадцати, из коих самых больших четыре, а прочих за
темнотою ночи и отдаленностью различить не могли, но