Офицерский состав корабля руководил утренней физзарядкой экипажа по графику. В этот день была не моя очередь, и я продолжал спать. Одновременно с физзарядкой спускалась шлюпка для тренировки шлюпочной команды. Обычно на шлюпке старшим ходил лично командир — и полезно и бегать не надо. В один из дней, при подготовке шлюпки к подъёму после окончания тренировки, командир собственноручно уронил перо руля, которое благополучно утонуло (вообще то оно должно быть на страховочном кончике, предотвращающем подобные случайности), так как было не деревянным, а стеклопластиковым. Проходя мимо моей каюты, командир сообщил об утоплении руля и попросил его поднять. Набитый воздухом акваланг постоянно стоял у меня в платяном шкафу, там же ласты и маска (иногда там стоял ещё и автомат Калашникова, но это между нами). Ещё не совсем проснувшись, я взял всё это снаряжение и подошёл к шлюпке. Не надевая снаряжения, шагнул за борт. Уже полностью проснувшись на глубине метра три, включился в акваланг, надел и продул маску, надел ласты и продолжил погружение. Видимость была плохая, так как утро было пасмурным, глубина примерно восемь метров. К моему удивлению перо руля при падении на дно никуда далеко не спланировало, а лежало практически в районе шлюпбалок. На фоне серовато-зеленоватого дна руль выделялся ярко голубым пятном, хотя был окрашен в шаровой цвет — так меняется цветовосприятие под водой. Руль был поднят, я поднялся на палубу по шлюпочному трапу и, не снимая ласт, направился в душевую. Сполоснулся сам и промыл легководолазное снаряжение. А дальше пошёл спать, так как в запасе было ещё почти двадцать пять минут.
Водолазная практика продолжилась, но уже на МПК-81. В один из летних понедельников, при нахождении корабля в основной базе, старшинская группа политзанятий расположилась на спардеке на площадке РБУ-6000. В перерыве ребятки заигрались и у одного из них упали за борт наручные часы. Прибежали ко мне, с просьбой достать подарок любимой мамы со дна морского. Глубина места стоянки кораблей была около 8 метров. День солнечный, значит видимость под водой нормальная. Я попросил бросить в место падения часов с правого борта лёгость (грузик) бросательного конца, для ориентации при поиске часов под водой. Взял личный акваланг (к тому времени у меня уже была и такая роскошь) и спустился под воду с плавпирса, тихо и спокойно, без внешних эффектов. Не делая резких движений, чтобы не поднять мути, приблизился ко дну и пошёл вдоль хорошо различимой тени правого борта корабля. Часы нашёл быстро — они лежали стеклом вниз и расстёгнутым ремешком вверх в метре от лёгости бросательного конца на освещённой части дна. Но самое удивительное, что на глубине 8 метров вода внутрь не попала и они шли(!). Часы были возвращены изумлённому владельцу. Такие эпизоды существенно укрепляют авторитет любого офицера, не говоря уже о помощнике командира корабля, которым я и был в то время.
Не знаю, как назвать, но о «шедеврах» рассказать надо
В воспитательных целях (а может быть и для распространения негативного опыта) на кораблях ВМФ как, наверное, и во всех вооружённых силах после вечерней поверки дежурными по частям и кораблям зачитываются приказы вышестоящего командования о происшествиях и преступлениях в армии и на флоте с записью о прочитанном в документации дежурно-вахтенной службы. Так однажды МПК-81 (я в то время был помощником командира на этом корабле) стоял у одиночного пирса острова Русский со стороны пролива Босфор Восточный для юстировки зенитно-ракетного комплекса «Оса-МА». Юстировка шла с трудностями, и корабль остался у этого пирса на ночь и на последующие трое суток. Вот в первый вечер и состоялась читка приказа Командующего ТОФ о происшествии, участниками которого стали два мичмана из МТИП. МТИП это минно-торпедная испытательная партия — подразделение минно-торпедного управления ТОФ, занимающееся вероятностно-выборочной проверкой надёжности боеприпасов, находящихся на хранении во флотских арсеналах и на складах. Находилось это подразделение как раз на острове Русский и на своём полигоне выполняло эту крайне нужную работу. Суть дела. Два мичмана этой самой партии снимали комнату в частном доме одной бабуси, которая проживала на том же острове и выращивала бычков на мясо для Владивостокских ресторанов. Остров Русский — крепостная зона — местность экологически чистая и рестораторы охотно брали у бабушки телятинку по взаимоприемлемым ценам. Но так как бабушка волей или неволей проникалась к своим бычкам лучшими чувствами, то резать их сама она не могла и из любви и в силу физической немощи. Поэтому одновременно с бычками бабушка приваживала и их будущих мясников. По воле случая таковыми обычно бывали как раз мичмана из МТИП. Располагались они недалеко и передавали друг другу бабушкину комнату почти по наследству по мере обеспечения жильём от войсковой части очередных бабушкиных постояльцев. И вроде технологический процесс откармливания и забоя бычков был налажен, но вмешался технический прогресс. Из двух очередных постояльцев один мичман был с опытом службы, а второй недавний выпускник школы старшин-техников ВМФ. Разумеется, старший взял покровительство над младшим, и во всём его поучал практике службы. И вот когда бабушка по-хозяйски поставила постояльцам бутылку водки в качестве аванса за превращение очередного любимого бычка в полуфабрикат для ресторанных мясных блюд, в целях снятия будущего стресса от этой процедуры, и предложила выполнить эту неприятную, но необходимую в технологической цепи работу, произошло следующее. Мичман, который постарше, сказал тому, который помладше, что им как минёрам никчему пачкать руки в крови. Они выполнят бабушкину просьбу технически (с применением ранее похищенной взрывчатки и детонаторов). «Значит так — сказал старший младшему — возьмешь заряд меньшего номера, привяжешь бычку промеж рог, запалишь, огнепроводный шнур минуты на три, бычку хорошо трахнет по балде и дело в шляпе, а рога на орбите». Тут надо рассказать немного о нумерации подрывных патронов и весомости офицерских званий в военно-морском флоте. Подрывной патрон № 1 действительно не большой — всего двести грамм тротила, а вот капитан первого ранга старше по званию, чем капитан третьего ранга. Провернув эту информацию в голове, младший из мичманов решил взять подрывной патрон № 3 (меньший по его логике номер, как он сам в последствии объяснял, речь ведь шла не о весе заряда), который тянул на два с половиной килограмма тротила. Конструктивно в ПП-3 два отверстия под детонаторы, для надёжности срабатывания заряда. Поэтому инициативный исполнитель и вставил две запальные трубки ЗТП-600 (время горения 600 секунд, то есть 10 минут) и поджёг их, не укорачивая (для «безопасности») Не торопясь, пришёл в комнату, где его ждал «руководитель мясоподрывных работ», и они вместе начали пить водку за упокой души невинно убиенного бычка. В это время бычок, находившийся в загончике, заволновался от обилия дыма из двух ЗТП-600 и от наличия постороннего предмета у него между рогов. Так как роднее бабульки у него существа не было, то он в раскачку ухитрился открыть калитку загончика и пошёл в направлении бабулькиного дома жаловаться на произвол её постояльцев. Где-то посредине между сараем и домом и произошел воздушный (на высоту роста бычка) взрыв двух с половиной килограммов тротила. В результате взрыва, воздушной взрывной волной, были разрушены сарай и загончик, выбиты оконные стёкла и повреждена крыша бабулькиного дома, бабушку слегка контузило, старший мичман поперхнулся второй стопкой водки (не смертельно), младшему осколками стекла оцарапало лицо. От несостоявшихся бифштексов и котлет остались только передние копыта, извлечённые из земли с глубины полтора метра, и бесформенный окровавленный кожаный мешок с бывшей требухой, а один из рогов потерпевшего разбил стекло окна в доме соседей на расстоянии около ста метров (судьба второго рога неизвестна, и на орбите новый объект не появился). В итоге Тихоокеанский флот был обязан приобрести для бабушки очередного бычка, обеспечить санаторно-курортное лечение бабушки, восстановить сарайчик, загончик, рекультивировать воронку от взрыва и произвести ремонт дома. Оба мичмана были уволены со службы в ВМФ с удержанием стоимости похищенных боеприпасов и подорванного бычка в пятикратном размере. После оглашения этого шедевра всех происшествий экипаж задумался, а кто-то во второй шеренге левого борта робко хихикнул. На следующей вечерней поверке после зачтения смеялись вторые шеренги левого и правого бортов. А на ещё одной вечерней поверке (приказы зачитываются не меньше трёх раз для всеохватности) — хохотал весь личный состав, присутствовавший на вечерней поверке. А когда, на следующий день, перешли к чтению другого комплекта приказов о происшествиях, робкий голос из второй шеренги левого борта сказал: «Может лучше ещё раз про бычка?». Но три чтения уже состоялись, и флотская служба стремительно неслась дальше.