– Как-то во времена службы в черноморском Севастополе пригласил меня в гости сослуживец, офицер-морпех. Тогда в Казачьей бухте, район так называется, новые дома построили. И вот: чуть припоздал я, захожу, гости уже в сборе. Ну, хозяин меня в гостиную провожает, погоди, говорит, счас из кухни табуретку принесу, присядешь. А я гляжу – так вот же табурет, у двери балконной, давай, мол, его и возьмем, а то стоит, мешает. Ага, возьмем, этак криво усмехается хозяин. Ты ж у меня в гостях впервой, не в курсе еще. Значит, слушай инструктаж: эту табуретку не брать, от двери ее не убирать, на балкон ни в коем случае не выходить! Меня любопытство заело, а что ж там у тебя такого секретного, спрашиваю? Да нет ничего, отвечает, вот сам посмотри, только осторожно.
Гляжу сквозь стекло – так и правда нет ничего, ага. То есть совсем ничего, в том числе и балкона. Просто дверь в стене. На четвертом этаже. Я потом специально с улицы сходил, полюбовался. Пятиэтажка, торцевая стена глухая. И единственная дверь в ней на четвертом этаже. Неожиданно и свежо так смотрится. Конечно, военные строили. Валерка (так хозяина звали) еще потом жаловался, что уже двоих любителей покурить едва успел за шиворот поймать, чуть не улетели. Потом, конечно, проем заложили кирпичом.
Еще один домик-пятиэтажку в том же Севастополе, только уже в другом месте построили без нескольких балконов. Что характерно, двери имелись везде. А самих балконов то ли не хватило на всех, то ли в эти безбалконные квартиры каких-нибудь отстающих в боевой и политической подготовке планировалось заселить? Своих тайн суровые военные строители не выдавали никому.
Однако, скажу я вам, – голос Артемьича приобрел некоторую торжественность, – еще один случай показал, что эти ребята могли подходить к делу и с большей долей самобытности и неординарности.
Старший мичман отпил минералки.
– Мой знакомый, Коля Бобрец, прапорщик и отличник бэпэ, в середине 90-х дослужился-таки до получения ведомственного жилья. Жена его уж к тому времени отчаялась с двумя детьми мыкаться по съемным квартирам и, имея на этой почве некоторое охлаждение с супругом, убыла с ними к месту постоянной дислокации собственной мамы. Каковым обстоятельством Семеныч был сильно опечален, поскольку тещу недолюбливал, и чувство это было крепким и взаимным. Тут вдруг, трах-бах, вызывают его и радуют: получай, прапорщик, квартиру! То ли кто отказался, то ли еще что, но только срочность какая-то возникла. На радостях Семеныч даже смотреть не стал, тем более, что точно в такой квартире этажом выше он уже бывал, в гостях у друга. То да се, позвал друзей и по совместительству помощников, мигом внесли вещи. Супруга, оповещенная телеграммой, в ответном послании, где, к радости Семеныча, употреблялось «люблю и целую», сообщила, что прибудет послезавтра. Раз так, немедленно появилось мнение, что отметить радостное событие для начала можно и нужно в чисто мужской компании. Что и привели в исполнение.
Отметили хорошо, душевно. А потому наутро у выпросившего в честь события краткосрочный отпуск Коли Бобреца наблюдалась некая повышенная томность, мешающая думать быстро. Ликвидировав следы вчерашнего праздника, он ощутил странное сомнение. Походил по новой квартире. Ну, плохо прибиты плинутсы, ну трубы отопления из пола чуть не в полуметре от стены выходят, ну батареи кривовато висят. Да ладно, руками и сноровкой не обижен, полчасти сам отремонтировал, справимся. Но червячок все гложет – что-то не то.
Вышел с бутылкой минералки во двор, проветриться и ясность в мыслях обрести. Сосед-знакомый, что выше этажом живет, из окна его окликнул: что, Семеныч, осваиваешься? Ага, отвечает Бобрец. И вдруг, знаете, посещает его дивное изумление. Вот окно, из которого выглянул сосед. Вот под ним такое же окно собственной квартиры… Но не помнит он его, хоть тресни! Изнутри – ну нет его!! Эй, кричит соседу, прозревая, у тебя ж три комнаты? Ну? А у меня тогда почему две?!
Мигом поднимается к товарищу, проводит рекогносцировку. Потом уже вдвоем – к Семенычу. Там три, а тут две. У несчастного, похоже, вот-вот радиатор вскипит от перезагрузки. А сосед вдруг останавливается у одной из стен и объявляет: «Здесь! Здесь у меня дверь в спальню. А у тебя, стало быть, нету».
Разобрались. Герои кирпича и лопаты по ошибке смастерили глухую комнатку. Причем сразу, видать, не заметили, но ведь раму со стеклами-то позже ставили, и, наверное чтоб лишних хлопот не было, промолчали, в окно лазили. Что характерно, прибывшей мадам Бобрец это даже понравилось – в стандартных квартирах дверь та не очень удачно была расположена, а тут все равно пришлось ломать, так сделали чуть в сторонке, поудобнее.