8 августа тяжело раненный Музыченко попал в плен, но выжил и дождался освобождения. Он благополучно прошел через фильтрацию, 31 декабря 1945 года был восстановлен в кадрах армии и получил назначение начальником военной кафедры Томского университета. В 1946-м его перевели на курсы при Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова, на следующий год отправили в отставку по болезни и сразу же арестовали. Реабилитировали в 1954 году.
В плен попали и другие командиры 6-й армии. Командир 80-й стрелковой дивизии генерал-майор Василий Иванович Прохоров предпочел погибнуть в концлагере Флоссенбург, но служить немцам не пошел.
А начальник оперативного отдела полковник Меандров изъявил готовность служить немцам, помогал формировать диверсионные отряды, которые забрасывались в советский тыл. Он пожелал служить в Русской освободительной армии и стал заместителем Жиленкова по пропагандистской работе.
Власов произвел Меандрова в генералы.
В начале 1946 года, оказавшись в американском плену и борясь против выдачи русским, Меандров написал несколько открытых писем, в том числе «Записки отчаявшегося».
Меандров доказывал, что только Третий рейх, начавший войну с Советским Союзом, мог предоставить необходимую поддержку русскому освободительному движению. Он признавал, что русским пришлось идти на какие-то тактические компромиссы, но не соглашался с тем, что вынужденный союз с немцами, обусловленный неблагоприятным историческим положением, компрометирует движение, как таковое: «Мы готовились вступить в борьбу как третья сила. Немцам мы не помогали! В тот момент, когда мы собирали наши силы, им уже сам Господь Бог не сумел бы помочь».
Меандров ждал решения своей судьбы, боялся, что его выдадут Советскому Союзу, и выражал надежду, что Соединенные Штаты сумеют «отличить бандитов от идейных борцов и возьмут последних под свою защиту».
На вермахт работал Александр Казанцев, один из самых заметных русских солидаристов. «Ему суждено было много сделать для Русского освободительного движения», — писал историк Свен Стеенберг, автор книги «Власов». Сам Казанцев издал после войны книгу «Третья сила. История одной попытки» (первое издание — 1952 год, «Посев»), в которой защищал линию НТС на союз с Гитлером.
«Поход Гитлера на Восток, — писал Казанцев, — для нас не был неожиданностью. Начиная с 1935 года наши друзья, сидящие в глубоком политическом подполье в Берлине, сообщали нам, что готовится страшное преступление: Гитлер вооружается, чтобы оккупировать, путем физического уничтожения обезлюдить западные области России и включить их, как аграрный придаток, в Германию… 22 июня. поставило нас перед двумя вариантами нашего отношения к событиям — остаться в стороне и наблюдать, кто кого, Сталин Гитлера или наоборот, или броситься в эти события и устремить все свои силы на достижение наших русских целей. Для нас был приемлем только второй вариант.
План действий был сложен и труден. Во-первых, во что бы то ни стало в этой борьбе нужно было стать рядом со своим народом, во-вторых, сразу же бросить в народные массы идею о создании «третьей силы», стоящей на страже интересов народа, и при помощи этой «третьей силы» отстоять целостность страны от посягательств внешнего врага, а также освободиться от коммунизма».
Иначе говоря, сначала с Гитлером против Сталина, а затем с народом — против Гитлера… Звучит это довольно наивно. Если бы Гитлеру удалось сокрушить советскую армию, то какая же сила смогла бы с ним совладать?
Но лишь определенная часть российской эмиграции сочла возможным сотрудничать с немецким национальным социализмом, с вермахтом.
Работая в журнале «Новое время», я получил большое письмо от читателя, откликнувшегося на мою статью «Власов и власовцы». Его имя — Александр Есаулов. Жил он в Индии.
«Я внук генерала артиллерии Е. Есаулова (по отцу) и камергера князя Оболенского (по матери). Одна моя бабка внучка декабриста И. Поджио, другая — сестра народовольца М. Тригони. Родился я в Санкт-Петербурге в 1912 году. В 1920-м вместе с родителями эмигрировал — сначала в Югославию, потом в Италию.
Мои родители ждали скорого падения советской власти и возможности вернуться на Родину. Шли годы, меркла надежда на возвращение. Мать стала религиозной, отец пробовал заняться бизнесом, но безуспешно. Они все время ждали чуда, которое позволит им вернуться.
Я рос в русской, но антисоветской среде. Была одна мечта — служить России, участвовать в освобождении ее от большевиков. Фашистская Италия была враждебно настроена к большевикам — и этого было для нас достаточно. Началась гражданская война в Испании. Газеты писали, что это война с коммунизмом. И я со своим юношеским легкомыслием увидел возможность бороться против советской власти.