Задолго до него о том же писал в своем журнале Юлиус Штрайхер:
«При совокуплении мужское семя частично или полностью впитывается стенками матки и таким образом поступает в кровь. Достаточно одного-единственного полового сношения еврея с арийской женщиной, чтобы навсегда отравить ее кровь.
Вместе с чужеродным белком она впитает в себя и чужеродную душу. Даже если потом она выйдет замуж за мужчину-арийца, у нее уже никогда не будет чисто арийских детей, а только метисы, в крови которых живут две души и в телесном облике которых заметно смешение рас. И их дети тоже будут гибридами с безобразной наружностью и с нетвердым характером, со склонностью к уродству».
Немецкий историк Йоахим Фест считает антисемитизм Штрайхера «порнографическим» и пишет о его «безудержных фантазиях насчет ритуальных убийств, еврейского сластолюбия, кровосмешений и маниакального представления о черноволосых похотливых бесах, сопящих над непорочной арийской женской плотью».
Психиатры, осматривавшие подсудимых на Нюрнбергском процессе, пришли к выводу, что Штрайхер обладал самым низким интеллектом среди всех подсудимых. Но он не был душевнобольным или невменяемым.
Исследователи «Штюрмера», которые ознакомились с читательскими письмами, приходившими в редакцию, обнаружили, что между сотрудниками журнала и его читателями существовала особая общность взглядов, своего рода менталитет «Штюрмера».
У «Штюрмера» был огромный для Германии тираж — в разное время расходилось от полумиллиона до восьмисот тысяч экземпляров. В год выходило двадцать два выпуска.
Редакция строила свою работу на принципах социалистической журналистики: она отказалась от платных корреспондентов и сообщений информационных агентств. Читатели считали себя своего рода рабкорами и селькорами на общественных началах. Редакция специализировалась, говоря современным языком, на интерактивной журналистике, охотно вела диалог с читателями, с удовольствием отвечала на письма.
Вот как это выглядело. Пятнадцатилетняя девушка с огорчением сообщала «Штюрмеру», что в ее классе многие продолжают дружить с еврейками. И встречала полнейшее сочувствие. В людях, озверело ненавидящих евреев, есть нечто общее. И только в своем кругу они чувствуют себя хорошо.
Скажем, читатель, задолжавший еврею, обращался в редакцию за советом: нельзя ли ему, как настоящему арийцу, просто не возвращать долг?
Читатели присылали в редакцию доносы, которые печатались под рубрикой «Чего не может понять народ»:
учительница Мария Шмидт поцеловала свою золовку, чистокровную еврейку, на виду у всех на улице;
семья Леонарда Бройнига почти ежедневно ходит к еврею Розенбауму;
торговка молочными продуктами вдова Тайссен позволяет еврейкам свободно входить в ее дом и продает им молочные продукты, жизненно важные для немецкого народа — такие, как масло и сыр;
из продуктовой лавки «Норден» вышла еврейка Леви с покупками. Читатель возмущался: «Я даже и не подозревал, что и сегодня в Германии еще находятся продавцы, которые что-то продают евреям»;
представительница немецкого народа фрау Бройер регулярно дружески беседует на улице с евреем Рандератом;
пастор Шюнеман в Гарце принадлежит к местной масонской ложе «Храм согласия»… Читатель многозначительно замечал: «Надеюсь, что этим сообщением оказал вам услугу».
Люди с помощью журнала Юлиуса Штрайхера сводили личные счеты с теми, кого ненавидели:
«Как верный читатель и подписчик «Штюрмера», я прошу напечатать мое сообщение о том, насколько глубоко некоторые представители немецкого народа сроднились с еврейской чумой: Юлиус Хофмайстер послал еврейке Раммерландер ящик яблок»;
«В нашей местности, как и везде, собирали пожертвования. Все подавали от чистого сердца, поскольку мы чувствуем себя членами народного сообщества, разбуженного фюрером. Лишь один крестьянин отказался жертвовать. Отвратительнее всего то, что для партии у него ничего не нашлось, а местному еврею он с радостью подарил гуся. Население нашего района запомнит этого человека».
«Штюрмер» печатал много читательских писем:
«Долой евреев из окружения немцев, согнать их в концентрационные лагеря! Надо построить для них деревянные бараки, по возможности низкого качества, чтобы многие из них умерли. В качестве надсмотрщиков приставить к ним людей безжалостных».