С Польшей, не в последнюю очередь из-за английских гарантий, не удалось договориться по вопросам о немецком вольном городе Данциге, о польском коридоре, от притязаний на который Гитлер многократно отрекался, и о доступе к Восточной Пруссии. Воинственный настрой Гитлера против этого государства, возродившегося после первой мировой войны, объяснялся в большей степени тем фактом, что в Польше было больше евреев, чем в любой другой стране мира. И это у границ Германского рейха!
Когда Гитлер предложил выслать 4 миллиона польских евреев, поляки послали на Мадагаскар комиссию, которая по возвращении доложила, что климат там неподходящий, хотя уже имелось принципиальное согласие министра иностранных дел Франции Жоржа Боннэ. Тогдашний польский министр иностранных дел полковник Бек считал этот вопрос очень важным для немецко-польских отношений и обещал в свое время рассказать о деталях переговоров по еврейскому вопросу. Кое-что об этом можно найти на стр. 42 вышедшей позже в Лондоне «Польской Белой книги».
На следующий день после заключения германо-советского пакта Гитлер, уверенный в том, что победителей не судят, опять позвал к себе Гейдриха, а тот вызвал в свой командный центр на Принцальбрехтштрассе в Берлине готового на любую подлость Науекса, к тому времени уже штурмбанфюрера СС (это ранг штабного офицера). Речь шла о «консервах», как называли они трупы людей, только что убитых в концлагерях.
Вечером 31 августа 1939 г. Гейдрих с помощью Науекса и его эсэсовцев, переодетых в польскую форму, организовал нападение на радиостанцию немецкого города Глейвиц в Верхней Силезии и тем самым развязал вторую мировую войну. Науекс докладывал:
«Мы стреляли из пистолетов в помещении радиостанции. Мы сделали пару предупредительных выстрелов в потолок. А потом мы поспешили начать передачу».
Передача Науекса шла на польском языке. Она состояла из пустых угроз и предрекала, что польские войска скоро возьмут Берлин. На месте остались продырявленные пулями «консервы» в польской военной форме. На следующее утро Гитлер посередине своей длинной речи перед рейхстагом сказал об этом событии так:
«Сегодня ночью на нашу территорию напали солдаты регулярной польской армии. В 5.45 мы открыли ответный огонь».[79]
Он сам заблуждался. В действительности немецких солдат подняли в это утро раньше и уже в 4.45 они маршировали, повинуясь приказу, по пыльным дорогам Польши, которая якобы нарушила мир.
Старый друг Геринга, честный швед Биргер Далерус, который в эти последние дни курсировал между Берлином и Лондоном, пытался спасти мир. Но его усилия были напрасны. 3 сентября 1939 г. Англия и сразу же вслед за ней Франция объявили войну Германии. Когда ошеломленный Гитлер услышал от Далеруса, что его заверениям больше не верят, прижал левую руку к груди и воскликнул: «Идиоты! Разве я хоть раз в жизни солгал?»
Через два дня, 5 сентября, президент Еврейского агентства Хаим Вейцман сделал заявление, которое всеми было воспринято как объявление евреями войны:
«Я хотел бы самым решительным образом заявить, что мы, евреи, стоим на стороне Великобритании и будем сражаться за демократию. Еврейские представители готовы немедленно заключить соглашения и использовать все свои человеческие силы, всю технику, все свои вспомогательные средства и способности».
Почему англичане и французы в эти первые сентябрьские дни 1939 года не атаковали Германию — чего Гитлер боялся и что могло привести к окончанию войны через несколько недель — остается загадкой. Немецкий Западный вал не был сплошной линией, он был закончен лишь наполовину и его обороняли лишь 30 слабых, неполных дивизий, укомплектованных плохо обученными резервистами старших возрастов. Танки и авиация рейха были заняты в Польше. Против них одна лишь Франция имела 110 обученных, хорошо вооруженных дивизий, и Англия почти беспрепятственно переправляла через Ла-Манш дивизии своих профессиональных солдат. Черчилль воззвал в день объявления войны по радио: «Эта война — война Англии. Ее цель — уничтожение Германии. Вперед, воины Христа!»
Но ни один из этих воинов не перешел в эти дни через Рейн, и английский военный историк Лиддел Гарт констатирует: «Немецкие генералы были удивлены и вздохнули с облегчением, когда ничего этого не случилось». Разгадка этой «странной войны» заключается в том, что воинственные призывы были в те дни в Западной Европе не очень-то популярны. «Умирать за Данциг?» — спрашивали французы и не хотели умирать за этот далекий город. И чувства англичан не подогревали ни гарантии, данные Польше их правительством, ни сочувствие Польше, режим которой они считали диктаторским.
18-дневная кампания против Польши закончилась через 4 недели капитуляцией Варшавы, и, когда на семнадцатый день на территорию Польши вступили советские войска, Англия и Франция не объявили войну СССР.