Rudolf Hess (1894 — 1987)
«Reichsminister Rudolf Heß» by Walter Einbeck, 1939
В этот трудный момент помочь мог заместитель фюрера, его старый спутник Рудольф Гесс, сын английской еврейки, получивший английское воспитание в Египте, военный летчик, имевший хорошие связи с высшей английской знатью. Только он мог бы договориться с Черчиллем, сыном американской еврейки, до мозга костей ненавидевшим коммунизм. Полету Гесса в Шотландию с всемирно-исторической миссией мира предшествовало письмо, которое основатель геополитики профессор Хаусхофер написал герцогу Гамильтону. Гесс объяснял своему адъютанту Карлгейнцу Пинчу:
«Вы знаете, что я один из старейших членов партии. Возможно, Вы знаете также, что в „Моей борьбе“ есть и мои мысли. Я думаю, Вы поверите мне, если я скажу, что знаю больше, о чем думает Гитлер, чем все остальные в его окружении. Он хочет, чтобы Англия оставалась сильной. Он хочет мира с Англией. Поэтому он не начал сразу же вторжение. Тогда мы легко могли бы это сделать. Мы давно уже пытаемся начать переговоры. Наш враг в настоящий момент не на Западе, а на Востоке. Опасность исходит оттуда. И фюрер сосредоточивает свои мысли в этом направлении. Я могу упасть в море. Меня могут подбить. Меня могут даже застрелить после посадки. Но, с другой стороны, если я достигну успеха, это буквально спасет жизни миллионов людей и будущее Германии».
5 мая 1941 г. Сталин произнес закрытую речь перед 500 выпускниками военных академий, которая не осталась в тайне и дошла до ушей Гитлера и Гесса, которые неверно оценивали Сталина:
«Если нам удастся (оттянуть вооруженный конфликт с Германией до осени), война с Германией почти неизбежно начнется в 1942 г., но в гораздо более благоприятных для нас условиях, так как Красная Армия будет тогда лучше обучена и лучше вооружена».[84]
Через пять дней после этой речи, темной ночью 10 мая 1941 г. Рудольф Гесс, которому было тогда 48 лет, приземлился с парашютом около крестьянского дома недалеко от Дунгавела, шотландского поместья герцога Гамильтона. Его Мессершмитт-110 разбился в горах. На следующее утро герцог появился у постели больного — Гесс повредил ногу при прыжке — и тот тихо сказал:
«Я прибыл с миссией ради всего человечества, фюрер не хочет уничтожать Англию, он хочет закончить войну».
Миссия потерпела неудачу, Черчилль не стал вести переговоры, и Гесс с этого дня — вот уже более 30 лет — сидит в тюрьме.[85]
Следует сделать должные выводы из того факта, что ни с профессором Хаусхофером, ни с женой Гесса тогда ничего не случилось. По указанию Гитлера Ильзе Гесс была назначена пенсия попавшего в плен министра.
Германский тыл на Западе из-за неудачи миссии Гесса не стал безопасным, но тем не менее германская армия в следующем месяце двинулась на Восток, чтобы согласно приказу фюрера № 21 — «плану Барбаросса» — «нанести поражение Советской России в ходе быстрой кампании».
Ударение было сделано на слове «быстрой», и уже 11 сентября 1941 г. в 11.30 старший лейтенант Дариус, который вместе с группой армий «Север» и своей танковой ротой прошел с боями через Литву, Латвию и Эстонию, радировал: «Я вижу Петербург и море».
Утром 13 октября Щербаков, секретарь ЦК ВКП(б), выступая перед московским комитетом партии, когда собравшиеся уже слышали выстрелы пушек группы армий «Центр», сказал: «Мы не должны закрывать глаза. Москва в опасности».
А группа армий «Юг», взяв только в котле под Киевом 665.000 пленных, заняла в ноябре Харьков и Донбасс.
Советская авиация была практически уничтожена в первые дни войны. Русские потеряли тысячи своих танков. В первые 14 дней более миллиона советских солдат попали в немецкий плен. На 12-й день русского похода начальник немецкого Генерального штаба генерал-полковник Гальдер записывал в своем дневнике:
«Я не преувеличу, если скажу, что война против России выиграна за 14 дней».[86]
Черчилль тоже считал вероятным скорое поражение России, когда 28 октября 1941 г. писал своему эвакуированному в Куйбышев послу сэру Стаффорду Криппсу:
«Я глубоко сочувствую Вашему тяжелому положению и России в ее беде. Но русские не имеют права упрекать нас. Они сами выбрали свою судьбу, когда своим пактом с Риббентропом спустили Гитлера на Польшу».[87]
И тут грянули холода, какие и в России бывают лишь раз в сто лет. Зима внезапно наступила на несколько недель раньше обычного. Моторы немецких танков, которые двигались по грязи, и автоматы замерзали. При морозе минус 45° немецким солдатам выдавали зимние шинели без подкладки. Рукавиц и валенок не было, люди отмораживали руки и ноги.
«Die letzte Handgranate» by Elk Eber, 1937
Остается загадкой, почему зимнюю одежду не подготовили своевременно. Теперь же на родине вдруг бросились собирать дамские меховые шубы. Волнение было столь велико, что прокурор Лельке, который и после войны был прокурором в Гамбурге, потребовал приговорить к смертной казни шофера молоковоза, купившего подержанные рукавицы. Но ответ на эту мнимую загадку прост: несмотря на задержку на Балканах, Гитлер и его Генеральный штаб легкомысленно полагали, что восточный поход будет обычным блицкригом и закончится до начала зимы.
Немецкий Генштаб и немецкая военная разведка — в отличие от немецких солдат — были уже не теми, что когда-то. С помощью интриг и фальшивок о связи с проституткой и гомосексуализме, изготовленных Гейдрихом, в начале 1938 г. были почти одновременно сняты со своих постов Верховный главнокомандующий вермахта и военный министр фон Бломберг и споривший с Гитлером главнокомандующий сухопутными силами фон Фрич. Абверу не удалось своевременно разоблачить старого коммуниста и советского шпиона д-ра Зорге, который был желанным гостем в немецком посольстве в Японии и информировал Сталина, что тот может без колебаний перебросить два миллиона солдат из Восточной Сибири, так как Япония не начнет войну против России.
Сибиряки в начале декабря 1941 г. изменили ход русской кампании и всей войны. Три армии, 1-я, 2-я и 20-я, состоявшие только из сибирских дивизий, были привезены с Дальнего Востока, и 5 декабря, в теплой зимней одежде, они перешли в наступление. Через 48 часов они стояли уже перед командным пунктом командира корпуса генерала Шааля, который позже вспоминал:
«Дисциплина пошатнулась. Все чаще встречались солдаты, отступавшие пешком, без оружия, волоча за собой теленка на веревке или санки с картошкой, без командиров. Психоз, почти паника охватила войско, привыкшее только наступать. Без продовольствия, замерзая, солдаты отступали куда глаза глядят».
Гитлер, который в эти дни должен был вспоминать об отступлении Наполеона из Москвы, сохранил самообладание, и генерал-полковник д-р Рендулиц писал об этом после войны:
«Главное командование сухопутных сил считало необходимым крупномасштабное отступление. Гитлер в течение 48 часов не принимал никаких донесений. Потом он собрал штаб и приказал: „Армия должна остаться на месте и лишь в том случае, если ее вынудят, постепенно отступать“.
Я хочу выразить свое мнение, основанное на моем личном опыте и разделяемое всеми, кто воевал на Восточном фронте: этим своим решением, принятым вопреки предложениям его советников, Гитлер спас армию от уничтожения».
В эти решающие дни войны ситуация ухудшилась. Президент США, которого Гитлер называл «богохульником», «главным поджигателем войны», «босяком» и «величайшим военным преступником всех времен», нашел способ вступить в войну через заднюю дверь. Обещание, данное Рузвельтом американским матерям 30 октября 1940 г.: «Я уже говорил и повторю снова и снова: ваши мальчики не должны идти на чужую войну!», стало сомнительным уже тогда, когда его военные корабли стали сопровождать английские караваны и когда он 11 сентября 1941 г. объявил о «тренировочных стрельбах в Атлантике». Когда сибиряки громили немецкие дивизии под Москвой, Рузвельт пожертвовал американским тихоокеанским флотом, чтобы вопреки ясно выраженной воле американского народа получить возможность вступить во вторую мировую войну.
На момент написания книги. Скончался при загадочных обстоятельствах в 1987 ГОДУ. (Прим. пепеводчика).