– Так что – получается, на какие-то моменты – ну там, на зрение, слух, наши шлемы действуют, а на другие – вроде осязания и болевых ощущений – нет?
– Ну… Похоже, что так, Эванс. Не сработал, стало быть, наш план. Потому что не хотел бы я, чтоб меня снова пережёвывали пусть плохо видимые и слышимые, но от этого не менее клыкастые-зубастые и чертовски достоверно грызущие и кусающие тварюги!
– Чёрт. Что делать-то будем?
– Что делать, что делать… Предлагаю, поскольку уснуть мне сегодня уже вряд ли удастся, дописать послание нашим последователям, запаять. Вставить на место. И с утренним солнышком двинуться сквозь джунгли. К реке. Взяв портативное лазерное оружие, и забрав все продукты, что есть в наших рационах. То есть – сухпайки.
А есть они там, в контейнере, с запасом, если вспомните. И ещё: я так подозреваю, что такое решение напрашивалось само собой. Поэтому с учётом запасных пайков наше путешествие займёт не более… Сорока дней!
– Постой-ка, Парк… – Рикер хмурился, – Ты что же… И правда предлагаешь нам вот так, ничего не зная о планете, без карты и компаса, идти… Хрен его знает куда?!
– Ну… Да. А что – у тебя есть предложения получше? Спасибо нашим героическим предшественникам – они ценой жизни выяснили для нас главное: оставаться в форпосте дольше девяти дней, еженощно смотря персональные кошмары – нельзя. Смерть, причём даже не в своём теле, а в образе чудовищных монстров, гарантирована!
В шахте нас убьёт чёртова радиация. (Да и не спасёт, думаю, и шахта, от той дряни, что нам наводят в мозг!) Многоножек под песком, возможно, и правда – нет. Потому что не верю я, что могут существовать естественно рождённые многоножки со стальными челюстями. Значит они – продукт или монтажёров по спецэффектам, либо… Генных инженеров. Ну, или – просто инженеров. В любом случае днём они спят. Или выключены.
Поэтому и предлагаю много не мудрить, а собрать самое необходимое для выживания в джунглях, да…
Двинуться!
У кого-нибудь есть другие предложения? Желательно – разумные?
Таковых не нашлось.
Продуктов, оружия, боеприпасов, воды, медикаментов и всего прочего, что они понатаскали в тамбур, или вынули из контейнеров, оказалось чертовски много.
– Мы столько не унесём.
– Н-да, пожалуй. – Эванс попинал ногой солидную груду вещей и оружия, – А давайте так. Возьмём не то, что нам может пригодиться, а то, без чего мы точно не выживем. Оружие, воду, аптечку и еду!
– Согласен. – Рикер раскрыл пошире горловину своего рюкзака, и начал загружаться, – Вот только простыни взять всё равно придётся. Перевязочный материал всё-таки!
– Не хотелось бы, чтоб нам пришлось кого-то перевязывать. Но, возможно, простыни и правда не помешают! Ну и, понятное дело, матрацы! Но их придётся привязать на рюкзаки сверху. – Парк присоединился к Рикеру, укладывая на самое дно уже своего рюкзака свою долю пакетов с сухим пайком.
Эванс вздохнул:
– Жаль. Я имею в виду – жаль, что шлемы из сетки придётся оставить. Я всё-таки потратил на них три часа кропотливой работы! Все руки о проволоку исколол…
Рикер на него посмотрел, но ничего не сказал. Эванс поспешил пояснить:
– Это шутка. Я… чертовски нервничаю.
– Ха! Он нам ещё будет рассказывать! – Рикер с Парком понимающе переглянулись. Рикер дёрнул плечом. Покачал головой. Парк проворчал:
– Бояться и нервничать нам, конечно нужно. Потому что только сумасшедший… Ну, или полный идиот попытается сделать то, что хотим сделать мы. Однако кристально ясно одно: оставаться в форпосте дольше восьми дней нельзя. Преобразуют!
Коротенькую записку, поясняющую воякам, прилетевшим бы с новой партией «добровольцев», тот факт, что они хотят попытать счастья в джунглях, положили прямо на контейнер с оставшимся оружием. Придавили на всякий случай пустым стаканом. Парк сказал, что надеется, что вояки не догадаются, чем именно вызвано такое их решение – разумеется, о найденных свидетельствах он в записке не заикнулся.
Эванс, как самый молодой и сильный, спустился последним, ловко выдернул двойную верёвку из рукояти двери, сильно дёрнув ту напоследок. Дверь форпоста захлопнулась, делая их возвращение если не совсем невозможным, то уж точно – сильно затруднённым. Пять метров всё-таки. Однако тонкий шнурок, с помощью которого можно было бы протащить и солидную верёвку в случае крайней необходимости, оставить свешиваться с рукояти не забыли. Парк проворчал:
– Сказать бы сейчас ещё что-нибудь пафосное и возвышенное. Типа того, как подло предавать и продавать своих. То есть – людей. Да лень. Может, кто из вас хочет?