Значит, можно тоже – просто…
Спать!
Второй раз проснулся уже куда более окрепшим и ясно всё окружавшее осознающим. Парка и Рикера на их постелях не было – значит, пошли или завтракать. Или…
Работать.
Подошло, наверное, время нападения!
Но как же они справятся без него?! Ведь тварей – много, и секторов обстрела должно быть – три! Чёрт. Значит, преодолевая проклятущую слабость, придётся-таки ползти на крышу, и помогать…
Дополз не без проблем – хорошо, что вдоль всех стен лестничного пролёта имелись надёжные перила. Пару раз пришлось отдыхать – мучила одышка. Но на крышу поднялся как раз вовремя: только-только раздались первые выстрелы и очереди!
Эванс проковылял к своему «фирменному» месту, и плюхнулся на сиденье. Кто-то предусмотрительный и заботливый уже вставил новую ленту… А восхитительное это всё же ощущение: глядеть, как падают, и легко распиливаются на части туши очередного порождения кошмаров: некая помесь саблезубых тигров с медведями. Создания устрашающего вида и поистине огромных размеров: в холке куда выше его двух метров! И – явно не «хитинистые», а – теплокровные! То есть – куда умнее и хитрее…
Но разрывные пули легко проникали в тела, заставляя те разлетаться кровавыми ошмётками, и буквально мгновенно останавливая массивные туши, несущиеся во весь опор. Парк с Рикером ничего не сказали: грохотало так, что всё равно ничего бы он не услышал, но его привычный сектор обстрела прикрывать напарники перестали. Эванс принялся за работу всерьёз. То, как руки тряслись, старался синхронизировать с тряской массивного казённика, и это помогло: стрелять стало легче, и пули ложились точней.
Наконец твари кончились, и он смог вытереть рукавом вновь лившийся вовсю пот. Парк, как всегда, отметил:
– Шесть двадцать восемь. Сегодня короче обычного. Может, за счёт того, что эти и двигались быстрее. Эванс, ты – как?
– Терпимо. Слабость только.
– А, ничего. Завтра-послезавтра пройдёт. И будешь снова – как огурчик. Может, тебе и женщину какую подбросят. Для ознаменования, так сказать. Прихода в норму.
– Хорош издеваться. Сам понимаю, что не …рена мне было выделываться, и трахать чёртову биокуклу. Лучше скажите, что со мной было?
– Да ничего такого. Просто аллергическая реакция. На какой-то компонент чёртовой искусственной крови. Мы, кстати, так и не поняли – на какой. Потому что те дурацкие формулы, которые чёртов диагност высветил, никому из нас ничего не сказали. Ну да и ладно – Суперпрастин прекрасно тебе помог: об этом сказал всё тот же любимый диагност. Так что как только ты задышал ровно, и опухоль спала, мы пошли делать свои дела.
– Какие такие – свои?
– Ну, хотя бы отстреливаться от предыдущей партии тварей. (Нам подсунули каких-то осьминогов. Сухопутных, правда…)
– Погоди-ка, я что-то не улавливаю… Так сколько я был в отключке?
– О-о! – Парк снова посмотрел на часы, – Двадцать восемь часов по земным меркам. Ну, проще говоря – больше суток.
– И… Как вы тут справились? Без меня?
– Ну… неплохо, в-принципе. Хотя с тобой – лучше. Вдвоём трудно удерживать их на достаточно большой дистанции.
– Ага, понятно… А как там с… Посещениями?
– Никого не было. Видать, они ждали твоего, так сказать, как говорит полковник, воскрешения. Чтоб насладиться уж по-полной!
– Свинья ты, Рикер.
– От свиньи слышу. Это ты у нас такой «крутой» – как ты сам и сказал: всем всё «доказал»! И трахнул безголовую куклу! И ведь – не поморщился!
– Неправда. Я поморщился.
Они снова заржали, Парк невольно тоже усмехнулся:
– Ну, смотрю, раз в ход пошли дежурно-традиционные, плоские и тупые хохмочки, ты – в порядке!
– Точно. Надеюсь, что более-менее очухался. Как говаривала моя бывшая – юмор у меня вот именно – тупой и плоский. На что я ей всегда отвечал, что так его в голове помещается больше.
– Ладно, юморист хренов – иди, поешь чего-нибудь. А то голоден, наверное.
– Ну-у… Да, пожалуй. Нет – точно: голоден! – Эванс только сейчас ощутил, как сводит пустой желудок при мыслях о даже стандартном рационе, и рот наполняется слюной, – Оказывается, проголодался я! И – не на шутку!
Одной стандартной порции Эвансу не хватило. Пришлось разогреть и вторую упаковку. Но где-то в её середине Эванса вдруг жутко замутило – причём так сильно и внезапно, что он даже не успел вскочить из-за стола. Пришлось просто отвернуться, и вывернуть всю только что с таким аппетитом поглощённую еду на пол! Рикер и Парк невольно вскочили, и отпрыгнули от брызг и фонтанов, с таким напором вылетающих изо рта Эванса, что даже отскакивали от блестящего светло-коричневого ламината, разлетаясь по всей кухне.