— Нуда, — сказала Светка.
— Понятно, — сказала Марина. — Гуляли вчера?
— Типа того, — сказала Светка. — Да иду! Сейчас.
— Это кто? — спросила Марина.
— Да Костик, — сказала Светка.
— Много народу было? — спросила Марина.
— Ну да, — сказала Светка. — А ты что не звонила?
— Да, — сказала Марина. — Занята была.
— Ясно, — сказала Светка. — Ну побежала я, тут бардак такой.
— Ну пока, — сказала Марина.
— Пока.
Марина положила трубку и отошла от окна. Песня, которую когда-то давно в обитой звукоизоляцией студии спела молодая женщина с нерусским именем и которую теперь пел компьютер, закончилась. В комнате стало почти совсем тихо, только иногда через форточку доплывали волны воздуха, колеблемого проезжавшими по улице машинами. Марина немного постояла, глядя на компьютер и о чем-то думая, потом улыбнулась, быстро переоделась и вышла в прихожую. Когда она уже обулась и собиралась открыть входную дверь, из большой комнаты вышел папа. Лицо его при виде Марины украсилось легким недоумением.
— Ты куда? — спросил он, почесав затянутый майкой живот и слегка нахмурившись.
— Гулять, — ответила Марина.
— Надолго? — спросил папа.
— Не знаю, — сказала Марина.
— Ну к обеду ждать тебя? — спросил папа.
— Нет, — ответила Марина. — Да ты все равно спать будешь.
— Ну ладно, — сказал папа. — Иди.
— Спасибо, — сказала Марина, быстро открыла дверь и вышла в коридор.
Марина часто ходила на прогулку одна, и у нее выработался стандартный маршрут, которого она придерживалась почти всегда. Выйдя из подъезда, Марина обычно направлялась к пруду, обходила вокруг него и недалеко от того места, где летом было открытое кафе, сворачивала направо, на узкую тропинку, которая шла вдоль густой смеси высокого кустарника и проржавевшей сетчатой изгороди, ограничивавшей непонятный пустырь. Тропинка выводила на широкую улицу, бывшую продолжением дальнобойного шоссе. Марина выбиралась на тротуар и шла к универмагу, что занимало минут пятнадцать. За это время она решала, пора ли возвращаться, или можно сесть на автобус и доехать до станции метро, где открывались куда более масштабные перспективы.
Когда вонючий лифт доставил Марину на первый этаж и она, сохраняя инерцию движения лифта, быстро пересекла мрачный вестибюль, в ее душе уже почти оформился набор эмоций, соответствовавший прогулке. Но на улице с Мариной случилось непредвиденное. Возле подъезда стояли две девочки лет четырнадцати — Марине их лица показались смутно знакомыми. Девочки были самыми обычными — попивая дешевое пиво, они громко разговаривали друг с другом, невнимательно слушая и вдохновенно матерясь. Внимание Марины привлекла одна деталь, тоже, впрочем, вполне заурядная. В тонких пальцах одной из девочек дымилась сигарета.
Марина никогда не курила. Она не представляла себе вкус табачного дыма и не умела затягиваться. Но в беседах с Алхимиком она иногда брала короткие паузы и всегда объясняла их перекуром. Марина не смогла бы объяснить, почему она так делала. Зато теперь ей вдруг стало ясно, что для будущей встречи с Алхимиком надо научиться курить. Она улыбнулась — утреннее ощущение необычности наступившего дня не обмануло — и пошла направо, за дом, где стояла передвижная продуктовая палатка.
Палатку, как обычно, подпирала крепко сбитая старуха в пуховом платке, делавшая вид, что собирает мелочь на хлеб. Марина мельком взглянула на нее и стала изучать витрину.
Богатство выбора ошарашило Марину — она и не подозревала, что табачное дело поставлено так хорошо. Сигаретные пачки занимали примерно треть витрины, и от пестроты цвета и цен у неподготовленного человека могла закружиться голова. Конечно, Марина регулярно ходила к палатке за хлебом, кефиром, а иногда и за пивом для папы, но участок стеклянной поверхности над окошком раньше выпадал из поля зрения. Стараясь не обращать внимания на старуху, Марина стала вспоминать все, что знала о курении. Впрочем, знала она немного — так же, как и ненужный раньше кусок витрины, разговоры окружающих, посвященные табаку, автоматически отфильтровывались ее мозгом. В итоге ей удалось обнаружить всего два надежных ориентира. Папа курил мягкую «Приму», а Светка вроде бы отдавала предпочтение «Парламенту». Марина стала искать знакомые названия на витрине.
Как оказалось, в табачной системе координат папа и Светка находились на разных полюсах (Марина не стала задумываться над тем, кто из них был на Северном, а кто — на Южном). Плоская пачка «Примы» стоило пугающе дешево. Марина вспомнила суровый запах, распространявшийся по кухне всякий раз после того, как папа закуривал, и тяжелый кашель, доносившийся из родительской комнаты по утрам.