Менее поверхностным казался вывод о неполной динамичности огней второй категории (начав развивать эту часть своей классификации, Андрей с удовлетворением отметил, что автобус уже проехал прикрытый самыми большими в мире противотанковыми ежами магазин ИКЕА). Во-первых, транспортные средства могли останавливаться, причем иногда при этом включалась аварийная сигнализация, которую следовало отнести к промежуточному статико-динамическому классу. Во-вторых, транспортные средства являлись неотъемлемой частью шоссе, смыслом существования этого относительно простого инженерного сооружения (Андрей вспомнил недавно прочитанную в глянцевом ученом журнале статью о современных методиках укладки дорожного покрытия и подумал, что простота шоссе только кажущаяся). И в этой неотъемлемости крылась высшая статичность подвижных огней, наполненная некоторой мистикой.
Последнее открытие, словно попавший в водоросли рыболовный крючок, потащило на поверхность сознания какие-то мутно-зеленые и совершенно не относящиеся к делу мысли. Андрей уже стал различать некоторые запутавшиеся в тине интересные детали, ему показалось…
— Алле! — Олег тряс его плечо, — Заснул, что ли? Ну ты даешь. Приехали.
Андрей открыл глаза и посмотрел в окно. Знакомый пейзаж Речного вокзала был плохо различим за мокрым стеклом, но главный вывод — о необходимости покинуть автобус — на основании увиденного вполне можно было сделать.
Андрей тряхнул головой, прогоняя неприятную вялость.
«Набьют мне морду когда-нибудь, ох набьют» — подумал он, выходя из автобуса.
Центр города, давно ставший территорией если не вражеской, то, по крайней мере, недружелюбной, обильно сочился богатой и какой-то нервной, казавшейся неуверенной в себе иллюминацией витрин и рекламных гирлянд, натянутых над затопленными автомобилями улицами. Впрочем, Андрей и Олег родились в период ранней агонии Советского Союза и никогда не чувствовали себя хозяевами сердца Родины. Странное партизанское ощущение, возникающее у каждого представителя рабоче-интеллигентского класса внутри Садового кольца, было знакомо им с детства, а, скажем, трансформация тротуаров, как-то разом превратившихся из пешеходных дорожек в автомобильные причалы, вообще осталась незамеченной.
Дождик уже кончился, и асфальт блестел, словно покрытый слоем подсолнечного масла.
— Стремно, — сказал Олег, допивая третью за вечер бутылку пива и поглядывая на двери расположенного напротив Государственной Думы супермаркета.
— Правильно, — сказал Андрей, — И должно быть стремно. Суть в этом.
— Да знаю я, — сказал Олег, передернув плечами то ли от холода, то ли от преждевременного выброса адреналина. — Но как-то не так стремно. Неправильно.
— Не ссы, — сказал Андрей. Допив пиво, он отыскал взглядом урну, подошел к ней и выбросил бутылку, не подумав о том, что в родном городе он так никогда не делал. Но, возможно, дело тут было не в подсознательном подчинении давлению капитала, а в условном рефлексе — в родном городе каждая пустая бутылка через две-три минуты становилась жертвой какой-нибудь пенсионерки, здесь же представительниц этой новейшей профессии видно не было.
— Да не ссу я, — сказал Олег.
— Тогда пошли, — сказал Андрей. Он как-то незаметно превратился в руководителя предприятия, то ли из-за того, что приобрел бесценный боевой опыт в паре с Костылем, то ли просто по принципу «кто придумал — тот и вода».
— Ну пошли, — сказал Олег. Он свою бутылку поставил на асфальт, бросил на дорогу не докуренную и до половины сигарету, и они пошли к магазину.
Супермаркет сильно отличался от домашнего. Во-первых, он был меньше. Это казалось неожиданным, хотя и вполне объяснимым: здание, в котором арендовалась торговая площадь, было построено давно, и его архитектор явно не представлял, что людям будущего придется покупать так много вещей и продуктов. Во-вторых, супермаркет явно не страдал от избытка покупателей. Конечно, время было довольно позднее, пятница отмотала уже двадцать два из двадцати четырех отпущенных ей часов, но даже в этот временной промежуток магазин на площади Юности не мог пожаловаться на невнимание целевой аудитории. Здесь же среди стеллажей и холодильников бродило не больше десятка дорого одетых джентльменов и дам. В некоторых из них Андрей по каким-то неуловимым признакам узнал иностранцев, зашедших явно из любопытства. В-третьих, и вот это уже подразумевалось изначально, цены здесь оказались намного выше. И в-четвертых, что, видимо, вытекало из «в-третьих», обстановка была строгой и неприятно деловой.