— Ты давай не раскисай. Какие наши годы?
— Трудно дается мне каждый день жизни. Вижу, мать меня жалеет, а в глазах ее поселилась безнадега. На что отец, казалось ничем не пробиваемый мужик, так он иногда плачет по ночам, сидя на кухне. Признаюсь тебе честно, что-то у меня внутри барахлит, писаю кровью и с каждым днем теряю силы. Галлюцинации у меня появляются даже днем и сердце работает неритмично — бывает, пропускает по три-четыре удара. Отбегался твой друг Витька, если месяц-два проживу, то еще хорошо.
— Дома и стены помогают выздоравливать, — пытался подбодрить друга, хотя чувствовал, что он прав, жить ему осталось недолго. Моя вновь приобретенная интуиция говорила: Витька, к большому сожалению, прав: скоро, совсем скоро я останусь без лучшего друга.
Посидел еще пару часов. Вспомнили школьные годы, общих знакомых. Витька рассказывал о своей службе в северных широтах России, о легионе. Повидал он за время службы прилично. Особенно ему запомнился один случай, о котором он мне с великой грустью рассказал.
Информация из селения с зубодробильным африканскимназванием поступила в середине дня на телефон нашего командира взвода лейтенанта Даниэля. В обиходе мы использовали название поселка «Дом на берегу озера», там располагалась французская миссия. Командир взвода, переговорив с командиром роты, скомандовал: «В ружье!» Мы моментально стали запрыгивать в джипы. Спустя пять минут мы, трясясь на многочисленных кочках и ямках, вихремпылили по проселочной дороге по направлению к поселку, направив вперед один джип в качестве передового походного дозора.
На подъезде к деревне наш дозор нарвался: его обстреляли из легкого стрелкового оружия. Внезапно зазвучавшие длинные автоматные очереди, на фоне которых терялся звук одиночных винтовочных выстрелов сродни команде «К бою!». По счастливой случайности, ребята успели вовремя укрыться в кювете. Незначительные повреждения получила лишь автотехника, несколько пробоин была рассыпана по кузову и на этом все, больше никаких повреждений и ранений, в этот раз повезло. Мы также остановились и дружно врезали со всех стволов по кустам на окраине деревни. Для острастки туда же закинули пару гранат. Стало тихо-тихо. Бой оборвался резко, как и начался.
Деревенька расположена в тихой живописной долине, контрастирующей с состоянием окружающей нестабильной и опасной обстановки. Долина спускалась непосредственно к небольшомуозеру со спокойной мутной водой, в которой было множество различной местной живности, затаившейся от звуков скоротечного боя с бандитами. Мы подъехали по единственной дороге, прорезавшей густые заросли высокой неведомой нам травы и колючего кустарника, и наши джипы стали хорошо видны издалека. Наверное, по этой причине неизвестные бандиты отстрелялись по нам, не смогли отказать себе в таком удовольствии.
Автомобили оставили у крайних хлипких глинобитныхдомиков, и стали в пешем порядке осторожнопродвигаться вглубь деревни, строго соблюдая меры безопасности, не переставая вертеть головой во все стороны, как это принято у летчиков-истребителей. Не только летчики опасаются внезапной атаки с тыла или из-за слепящего солнца, которого в Африке вдосталь. Все хотят жить, выполнив свою боевую задачу. Нервы оголены, внимание обострено до максимума. Адреналин от чувства страха зашкаливает, но опытные легионеры перенаправляют усилием воли действие адреналина страха на адреналин служебного долга и повышенное внимание, и готовность решительно действовать при малейших признаках обострения оперативной обстановки. Нам сюрпризы не нужны, уже ученные, как-то раз попались на этом, бандиты притаились в хижине, а потом подстрелили наших товарищей. Странно, все дома пусты, ни бандитов, ни жителей мы пока не обнаружили, да и тихо в деревне почему-то.
Мы проверяли дом за домом, находясь в состоянии повышенной готовности к отражению атаки возможно где-то здесь затаившегося врага, а следом катили наши джипы. На головном джипе пулеметчик насторожено и внимательномедленноводил по сторонам стволом пулемета, готовясь открыть стрельбу по любой цели. К счастью, стрелять пока не в кого. Все легионеры собрались на площади, туда же подъехали джипы и остановились у здания местной школы, если верить вывеске на французском. Чеха Петера и поляка Зденека, опытных ребят, принимавших участие во многих операциях, отправили проверить школу.
Когда ребята появились на пороге, то их лица были белыми, как полотно, губы побледнели и крепко сжаты, в глазах смесь непонимания и ужаса. У нас создалось впечатление, что если бы прически не были очень короткими, практически «наголо», то и волосы стали дыбом. От опытных, проверенных в огневых столкновениях бойцов, казалось, исходило чувство неподдельного ужаса. Походка их была синхронно медленна, осторожна и какая-то неуверенная, словно они шли по минному полю. За ногой Зденека тянулось что-то длинное и розовое, окровавленное, случайно прицепившееся к его ботинку. Он несколько раз панически с вскриком дернул ногой, пытаясь освободиться от этого и понял, что это тянутся кишки. Крепкие мужики внезапно согнулись и стали блевать.