Дядя провел меня по всем комнатам, так сказать, совершили пешую экскурсию. Для жизни здесь все есть, в том числе отличная баня с сухим паром. Бьерн обещал меня в субботу сводить, показать, как парятся настоящие шведы.
Пока мы изучали дом, Марта накрыла на стол. Привычной для меня русской скатерти-самобранки на столе развернуто не было. Каждому предлагалась тарелка тушеного картофеля с кусочками мяса. В качестве салата выступали порезанные на четыре части маринованные крупные белые грибы. Черный хлеб, нарезанный аккуратными кусочками, лежал в хлебнице. Все скромно и рационально, после обеда тарелки будут совершено пустыми, пищевых отходов не намечается.
Супруги прочли какую-то молитву перед трапезой. Марта несколько раз взглянула на меня, наверное, хотела увидеть и услышать, какую молитву произношу. Разочарую, с религией у меня как-то не сложилось. Знаю только «Отче наш».
Бьерн кушал неспеша, поэтому я подстроился под его темп. Хотя свою порцию я мог бы проглотить за считанные минуты. Ладно, со своим уставом в чужой дом соваться не следует. Бьерн еще не довел мне статус моего пребывания и план на будущее. Торопить его не буду, похоже, неторопливость для него — жизненное кредо. Затем выпили по маленькой чашке кофе с крохотной булочкой. Сказать, что я насытился, значить, обмануть, но и совершенно голодным себя не чувствовал, так, слегка перекусил.
— Я со слов твоего отца понял, что у тебя в России возникли проблемы? — спросил Бьерн, устраиваясь в кресле на веранде, раскуривая при этом трубку.
— Возникли.
— Скажешь какие?
— Сыну местного авторитетного бандита сломал руку.
— Умеешь драться?
— Умею и неплохо.
— Это дело хорошее. Я когда был в России, драться не умел, твой отец меня тогда спас.
— В смысле?
— Мы порт у вас в Мурманске перестраивали. Пошли в ресторан посидеть и отметить. Как раз успешно завершили монтаж первой линии пути, под кран. Отмечали, никого не трогали. Пьяный мужчина хотел пригласить на танец Фрою. Получив вежливый отказ от твоего отца, мужчина начал ругаться, и пытался силой увести мою сестру. Григорий успокоил невежду отличным правым боковым ударом. Но на помощь бросились товарищи поверженного и один обнажил нож, норовя вспороть этим тесаком мое брюхо. Честно сказать, я не успел даже глазом моргнуть, когда рядом со мной оказался Григорий и принял удар ножа на себя. По чистой случайности нож вспорол только пиджак Григория, а обладатель ножа со свороченной челюстью улетел на пол. Потом появились ваши полицейские и увели дебоширов в участок. Что с ними было потом, я не интересовался. У меня появилась другая забота. Фроя увидела в лице твоего отца героя нашего эпоса — бессмертного Эрика. Влюбилась в него по уши. Не мешал им, понимал, что говорить с Фроей бесполезно. Хоть у нас один отец, но разные матери, ей достался очень непростой, вернее сказать, неимоверно сложный характер. Она все время мечтала о карьере, все остальное для нее не существовало. Удивила меня сестра, признавшись, что влюблена, и ни в кого-нибудь, а в русского. В то время мы принадлежали к разным мирам, и, как мне казалось, из этих отношений ничего хорошего не получится. Так оно и вышло. Фроя, родив тебя, словно взбесилась. Никто и ничто её, кроме работы не интересовало. Ты даже первое в жизни молоко испил не из груди своей родной матери. Я с ней не один раз разговаривал, пытался переубедить, но она стояла на своем.