‒ Вась, ты где? Я не могла до тебя дозвониться! Ты в порядке? ‒ напряженный мамин голос мне не понравился.
‒ Все нормально, я просто каталась и телефон не слышала. Мамуль, что-то случилось?
‒ Вась, папа в больнице, в городской травматологии, ‒ в глазах потемнело.
‒ Сейчас приеду! ‒ выжав газ до коврика, я вжалась в сиденье. По щекам текли слезы, что за фигня такая, то мастерская, то папа, что за полоса неудач?
По пути позвонила Лешке, оказалось, что это он папу привез, и он там же, в больнице. Следующий звонок был Ване, но он сбросил, от чего в душе появилась обида и разочарование. Опять он мне нужен, а его рядом нет.
Больница встретила тишиной, все-таки ночь, и своим, особым запахом. А еще санитарка, которая сразу разоралась, что часы посещений c десяти до двенадцати и с пяти до семи, и нечего шастать по коридорам. На ее крик из кабинета вышел доктор с мамой. А я подбежала к ней и обняла.
‒ Где папа? Как он? С ним все в порядке? Что случилось? А Лешка где? ‒ Вопросы сыпались как из рога изобилия, но ответил на них все же врач.
‒ Здравствуйте, я дежурный врач, сейчас вашего отца и друга подлатают и отправят в палату отдыхать, так как палаты не одноместные, пустить к ним не смогу, все же там другие больные и уже ночь на дворе. Полицейские уже приезжали, акт составили, завтра обещали подъехать еще раз, чтобы записать показания пострадавших. Так что с утра подъезжайте, привозите нужные вещи, мыльно-рыльные принадлежности, заодно и с представителями правоохранительных органов пообщаетесь. А теперь домой, примите успокоительного и баиньки, все у ваших мужчин хорошо будет, они у вас крепкие, ‒ доктор ласково улыбнулся и мягко подтолкнул нас к выходу, игнорирую сердитое сопение санитарки. Та стояла рядом в обнимку со шваброй и недобро смотрела на мои ноги. Мне было не до бахил и теперь там, где я проходила или стояла, остались грязные следы, все же ранняя весна, не май месяц.
На следующее утро я дала, накаченной успокоительным, маме поспать подольше, а сама собрала вещи для папы и Богатырева. Вот только для последнего особо и собирать нечего было, все же его вещи у него дома, а ключа у меня нет. Ничего страшного, сейчас заберу, а вечером привезу, что попросит. Поставив сумку у входа и заварив кофе покрепче, разбудила мамулю. К десяти мы уже приехали в больницу.
Отец с Лехой лежали на соседних кроватях, между ними, устроив на коленях папку, сидел полицейский, и что-то увлеченно записывал под диктовку моего напарника. Мама же, увидев бледного мужа с прикрытыми глазами, всхлипнула и, схватив меня за руку, потянула внутрь. Представитель правоохранительных органов, услышав шум, обернулся.
‒ Лейтенант полиции Лавров, как понимаю супруга и дочь гражданина Колесова? ‒ я утвердительно кивнула, окидывая взглядом мужчину. Хорек, самый натуральный, худой, большеглазый, с коротким ежиком на голове, весь какой-то вытянутый, и обманчиво несуразный. Его выдавали глаза, умные, внимательные, от таких не укроется ни одна деталь. Он задал маме пару вопросов о вчерашнем вечере. А потом позвал меня в коридор.
‒ Василиса Сергеевна…
‒ Можно просто Василиса, ‒ меня почему-то коробило такое официальное обращение, как будто оно не соответствовало моему возрасту. Хотя собственно так оно и было.
‒ Хорошо, Василиса, ‒ улыбнулся лейтенант. ‒ Я так понимаю, что дела семьи, на время болезни вашего отца ложатся на ваши плечи?
‒ Да. Расскажите, что случилось, а то я так и остаюсь в неведении. Это раздражает, знаете ли.