— Хорошо, — устало продолжил он. — Объясните, почему мысль о саботаже кажется вам забавной.
— На саботаж может пойти только кто-то, живущий на астероиде, — начал инженер. — Но никому не понравится, если гравитация подпрыгнет до девяти «джи», а такое возможно. Я думаю, любой откажется от подобной затеи. Но есть и более веские причины. Вы знаете, как устроен каждый генератор?
— Не в деталях.
Каждая установка, генерирующая гравитацию, состояла из трех частей. Во-первых, силовой агрегат, производящий огромное количество энергии. Ее вырабатывал ядерный реактор, спрятанный глубоко в недрах астероида. Чтобы до него добраться, пришлось бы по камешку разобрать все «Небеса инвалидов».
Во-вторых, гравитационные катушки, которые, собственно, излучали и распределяли силу тяжести по поверхности. Незамысловатые и практически неуничтожимые, они продуцировали поле и больше ни на что не годились, хотя при желании их можно было разрушить.
Третьей составной частью являлся блок управления, настоящее сердце генерирующей системы. Он рассчитывал соотношение количества энергии, текущей по катушкам, и состояние поля в каждую микросекунду времени. В случае необходимости компьютер менял количество энергии на следующую микросекунду. Если изменения не наступало, поле тут же исчезало. Блок управления являлся настоящим суперкомпьютером, одним из лучших когда-либо созданных, невероятно быстрым и точным.
Инженер поскреб подбородок.
— Полагаю, теперь вы понимаете, почему он иногда ведет себя не так, как нам хочется. — Фогель вопросительно смотрел на Кэмерона, ожидая ответа.
— Боюсь, что не понимаю, — сказал доктор.
— Если бы дело касалось одного из ваших пациентов, сразу бы поняли, — изрек инженер. — Усталость. Блок управления гравитацией — сложный компьютер, и он способен уставать. Чтобы сорок пять минут работать, ему нужно полтора часа отдыхать. Он не может трудиться постоянно, как какой-нибудь совершенный механизм. Приходится выключать, чтобы разгрузить микросхемы.
Естественно, производители не желают, чтобы кто-нибудь лез во внутренности компьютера. Он запечатан и ремонту не подлежит. Попробуйте вскрыть корпус, и машина самоуничтожится. Теперь я знаю, что взлом возможен, но при наличии целой кучи мощного и сложного оборудования. Если бы такое имелось на астероиде, я бы об этом знал.
Несмотря на уверенный тон инженера, Кэмерона в своем всеведении он не убедил. Однако доктор вынужден был признать, что инвалиды вряд ли способны испортить установки.
— Забудем о гравитации, — сказал он. — Идем дальше. Как насчет ручного оружия? Оно доступно? Что именно?
— Ничего. Даже ножей нет. Может, какой-нибудь металлический прут или что-то в этом роде. — Фогель почесал в затылке. — Хотя есть одна опасная штука. Даже не знаю, можно ли ее классифицировать как оружие.
Кэмерон весь подобрался.
— Если она опасна, кто-нибудь придумает, как ею воспользоваться. Что это?
— Сам астероид. Физически никто не может прикоснуться ни к одной части гравитационной системы. Но я часто раздумывал, нельзя ли послать в компьютер импульс. Если бы такое кому-нибудь удалось, он изменил бы направление поля. — Голос Фогеля стал серьезным. — Он мог бы забросить «Небеса инвалидов», куда захочет. Например, к Земле. Тридцать миль в диаметре — порядочная каменная глыба.
Именно такую информацию Кэмерон и искал, хотя, похоже, инженер рассматривал этот вариант как нечто находящееся за пределами обычного порядка вещей.
— Какова вероятность? — спросил доктор.
Фогель ухмыльнулся.
— Думаю, я напугал вас. Сам при этой мысли просыпался в поту. Так переживал, что пришлось все разузнать по этому вопросу.
— Так возможно или нет? — требовал ответа доктор.
— Нет. Он слишком велик, чтобы такой план удался. Кроме того, повсюду расставлены станции слежения — на лунах Юпитера, на Марсе, Земле, Венере. Как только тот или иной компьютер начинает шалить, станция засекает данный факт. Если компьютер выдает неверные решения, она посылает подавляющий импульс и намертво замораживает его. Компьютер не заработает, пока станция слежения не снимет запрет на вычисления.
Ум Кэмерона уже был занят другим. Фогель оказался говорлив и мог беседовать ночь напролет, дай ему только волю. Он явно владел информацией, но не чувствовал, что важно, а что нет.
— Вы даже не представляете, как мне помогли, — сказал доктор, вставая. — Нам нужно будет встретиться снова.
Провожаемый его взглядом, инженер удалился в свои владения, расположенные под поверхностью астероида, поближе к гравитационным установкам. День начался неважно и лучше не стал. Доччи, потом Тортон, теперь Фогель. Все оттенки близорукости, неполноценности, властности, и вдобавок техник, который не видит дальше своих приборов. Замечательная прогрессия, но должна же кривая пойти где-то вверх.