— Тьфу. Тебе бы только поспорить, — сердилась женщина. — Доччи говорил, что на любом корабле можно без особого труда перенастроить гравитационную тягу. Заложить в компьютер небольшую энциклопедию, что-то вроде того. По-моему, так он сказал.
Доччи вздрогнул. Разве он говорил такое? Наверное, говорил, раз женщина вспомнила. А ведь не следовало, тем более что это не так. Некоторые решили, что вернуться на Землю будет несложно.
И еще по одной причине Доччи жалел о поспешном высказывании: он мог ненамеренно выболтать секрет действующей гравитационной тяги. То есть наговорить лишнего.
— Я не одна такая, — настаивала женщина. Он почувствовала себя уверенно и не собиралась сдаваться. — Многие думают также и выступили бы, если б не боялись. Кому охота вечно лететь неизвестно куда? Может, мы никуда и не доберемся.
— Взгляни на звезды, — ответил ей голос из передних рядов. Говорил Веббер, обычно молчаливый кроткий человек.
— Не хочу на них смотреть, — яростно отрезала она. — Никогда не хотела ничего видеть, кроме Солнца. Нашего Солнца. Оно всегда светило человечеству, и я не вижу причин что-то менять.
— Это потому, что ты ничего не понимаешь, — уверенно заявил Веббер. — Тебе страшно, а бояться нечего. Когда я предложил посмотреть на звезды, то имел в виду следующее: те, что впереди, кажутся ярче, чем оставшиеся позади. Понимаешь, что это значит?
Доччи внутренне возликовал: у них появился астроном. Он сам заметил изменения в светимости звезд, расположенных по курсу движения астероида, не догадался только развернуть телескоп в обратную сторону. Тот факт, что система Центавра светилась ярче, имел огромное значение, но этого он тогда не сумел понять. А теперь понял. И подивился тому, какую мощность сумели развить гравитационные установки.
— Мы приближаемся к скорости света, — объявил Веббер. — Нам не потребуется лететь много десятилетий до нашей звезды. Мы будем там через несколько лет.
Повернувшись в сторону астронома, спорщица уставилась на него, но не знала, что сказать. Веббер ее не убедил, но женщине пришлось сесть, скрывая замешательство. Люди вокруг принялись шушукаться, голоса их становились все громче от возбуждения. Они прожили на окраине Солнечной системы достаточно долго, представляли себе, что такое межзвездные расстояния и что значит для них околосветовая скорость.
Пришлось Джордану призвать собравшихся к тишине.
— Я пытался втянуть вас в дискуссию по повестке дня, но вы совершенно устранились. Вынужден открыть голосование без обсуждения.
Как бы там ни было, голосование состоялось. Сам Доччи не мог понять, за что голосуют, и воздержался. После подсчета голосов Джордан резко стукнул молотком по столешнице.
— Принято. На этом все. Собрание закончено.
Доччи собирался запротестовать, но народ уже поднялся, толпа хлынула к заднему ряду, унося его с собой. Он пробился к стене и стоял, дожидаясь, пока поток людей ослабеет, потом направился к Джордану, который о чем-то весело болтал с Джерианн.
— Мы это сделали, — сказал Джордан, радостно улыбаясь Доччи.
— Что сделали? Я слышал только жалобы людей. Нам повезло, что в зале нашелся человек, сумевший их убедить. Мне кажется, целую кучу важных вопросов просто не затронули.
— А мне кажется, что обсудили все, и ты знал бы об этом, если бы не опаздывал, — возразил Джордан, продолжая ухмыляться. — Это идея Джерианн. Вот за что мы голосовали.
Склонив голову, Доччи прочитал то, что написано на листке, который разложил перед ним Джордан. По стилю изложения итоговый документ напоминал резолюцию. Он прочел его раз и начал читать снова, прежде чем до него дошло содержание.
— Оклады, правда, невысокие, — пошутил Джордан. — Но если справимся со своей работой, то все выживут, и наоборот. Другими словами, нам доверили продолжать то, что мы и так делали. — Он взял листок и прочитал: — Поскольку мы связаны единой судьбой и общей целью — разве не красиво? — и имеем общий план… — Джордан поднял взгляд. — Так как именно тебя они выбрали главой комитета по планированию, может, ты, наконец, расскажешь про этот чертов план?
Прежде, чем их мир станет самодостаточным, предстояло достичь множества мелких промежуточных целей, и Доччи до какой-то степени был способен обобщить их. Но когда дойдет дело до заявления об окончательной цели их путешествия… Здесь оставалось только гадать. Доччи и сам не представлял себе, чем все закончится.
9
В кабинет вошла Джерианн.
— Удалось сократить до двадцати, — бодро сообщила она.
— Что? — с отсутствующим видом спросил Доччи. Он пытался вникнуть в незнакомые ему управленческие функции, но пока получалось не очень. Записи привели в порядок, но некоторых не хватало. — Ах, да. — Биопрепараты для дефектных. — Хорошо. Как тебе это удалось?
— Я всех расспросила.
— И они ответили? Удивительно. Можно было ожидать, что они хорошо знакомы со своим прежним лечением. Но не с чем-то совершенно новым?
Джерианн снисходительно улыбнулась.
— Все не так уж сложно. Я узнала, что они принимали раньше, а потом порылась на складе и нашла запасы препаратов. Они пользовались ими прежде, смогут принимать и дальше.
Об этом Доччи не подумал, ведь он еще не привык рассуждать, как врач. Любой подготовленный доктор знает, что изобретение пенициллина не отменило использование сульфатов, а пенициллин не перестали применять с открытием необиотиков. Доччи исподтишка посмотрел на Джерианн. Она оказалась не только симпатичной, но и сообразительной женщиной.
— Из оставшихся двадцати, для которых биопрепаратов нет в наличии, мы сможем изготовить лекарства для одиннадцати.
Оставалось всего девять. Замечательное достижение — всего несколько дней назад без лекарств числились сорок два. Пока что они ничего не могут сделать для девятерых. Странно, чем меньше их становится, тем сильнее они беспокоят Доччи. Может, потому, что теперь он их всех знает в лицо?
— А Морин? — поинтересовался он.
Джерианн инстинктивно коснулась своего пояса, который служил ей не только украшением.
— Боюсь, я ее недооценила. Не могу найти ни одного препарата Морин.
— Ты уверена, что она уничтожила все? Что ей прописали?
— Не вижу разницы, уничтожила или нет, если у нас для нее нет лекарств, — ответила Джерианн. — Хотя вряд ли, у нее просто не хватило бы знаний, чтобы отслеживать и изымать все поступления, касающиеся ее.
— Ладно. Я с тобой согласен. — Он посмотрел на список, принесенный ему Джерианн. Цифры на бумаге не внушали такого же оптимизма, как устное сообщение девушки. — Погоди. Ты говорила, что из двадцати пациентов мы можем синтезировать биопрепараты для одиннадцати.
Джерианн села.
— Именно так. А как еще мы их получим? Оборудование у нас имеется. По значительной части ассортимента биопрепаратов астероид никогда не зависел от Земли.
Он смутно представлял себе, как функционирует лаборатория. Наверное, как пищевые синтезаторы.
— У нас нет людей с опытом.
Вздохнув, Джерианн пожала плечами.
— У меня нет технического образования, но от нечего делать я привыкла помогать в лаборатории. Могу этим заняться.
На столе у Доччи замигала лампочка, он не обратил внимания.
— Ты понимаешь, во что может вылиться даже мельчайшая ошибка? — задал он вопрос.
— Конечно. — Его поразило спокойствие девушки. — Одна неправильная атомарная связь, и препарат из лекарства превратится в смертельный яд. Я переговорила с дефектными. Они согласны. Понимают, что таким образом у них появится хотя бы шанс.
— Вот что мы сделаем, — решил Доччи. — Отбери самых тяжелых и приготовь препараты для них. Только предупреди меня перед тем, как дашь им лекарства.
— Я уже выбрала, — сказала Джерианн. — Четыре крайне тяжелых случая. Они, конечно, не умрут сегодня или завтра. Даже через неделю не умрут, наверное. Но затягивать нельзя.