- Выходит, так! - с достоинством ответил Шнитман. - Они меня нарочно политиком сделали. Только просчитались! Через пару лет всех политических выпускать начнут, да еще с извинениями...
- Ишь ты! - Микула отряхнул черные руки, отер ладони о сатиновые трусы.
- Да, да! Еще на должности хорошие начнут ставить...
- Вот чудеса! - искренне удивился Микула. - Я часы с фраера снял, получил шестерик и чалюсь, как положено. А ты всю жизнь пиздил у трудового народа, да политиком стал, теперь должностей ждешь... Может, тебя председателем горисполкома сделают?
- Может. - Яков Семенович громко зевнул и почесал живот. - Только скорей всего - начальником торга. Мне это привычней.
- А если не туда все повернется, вдруг в другую сторону покатит? - недобро прищурился Микула. - Тогда приставят к стене да лоб зеленкой намажут...
- Типун тебе на язык! - замахал руками толстяк. Пристяжь рассмеялась.
- Оп-ля, снова карта моя! - раздался радостный выкрик: Резаный опять выиграл. Это был здоровенный детина с наглой рожей, он заехал в хату только вчера, но сразу же стал затевать игры и уже в пух и прах обыграл троих. Все трое были предельно обозлены и между собой шептались, что новичок шулерничает. Но сделать предъяву в открытую никто не отважился.
- Как катаешь, гад?! - Хорек замахнулся, но Резаный оказался быстрее и сильным ударом сбил его с лавки.
- Все чисто. Давай, расплачивайся!
- Хрен тебе! Думаешь, я не видел, как ты передернул?
Хорек оскалился, вытирая разбитые губы, сквозь серые зубы протиснулся нечистый язык, глаза лихорадочно блестели.
- Меня за лоха держишь? Только я с тобой не по-лоховски расплачусь! Брюхо вспорю и кишки на шею намотаю!
- Глохни, гниль, башку сверну!
Хорек бросился вперед и вцепился противнику в горло, свалив его на пол. Они покатились между шконок.
- Растяните их! - крикнул Микула и вздохнул. - На кой мне эти рамсы? Только зарулил к людям, а уже все перебаламутил. И вообще скользкий... Вчера полдня терли базар - много непоняток вылезло. Слышь, Катала, накажи его! Пусть заглохнет. А потом я его пробью по хатам, как-нибудь точняк подтвердится!
Несколько человек быстро разняли дерущихся. Хорек успел расцарапать противнику лицо и укусил за руку.
- Гля, он психованный! - Новичок показал всем прокушенную кисть.
- Ладно, заживет, - небрежно сказал Катала. - Давай с тобой картишки раскинем. Я никогда не базарю: выиграл, проиграл - без разницы.
- Давай раскинем, - неохотно ответил Резаный. - Только без интереса.
- Почему так? У меня и табак есть, и бабки, и хавка!
- Не, на интерес не буду. Я видел, как ты колоду держал.
- Да ладно. Не бзди!
- Сказал - нет! Без интереса - давай.
Катала задумался. Брови на лице картежника выгнулись домиками, выдывая напряженную работу изощренного ума.
- А хочешь, давай поспорим, что ты со мной на интерес сыграешь?
Резаный насторожился.
- Это как? Заставишь, что ли?
Катала усмехнулся:
- Да ты что! Ты же в путевой хате, тут беспределу не бывать... Кто тебя заставит? Сам сыграешь.
- Сказал же: я играть не буду!
- Вот и выиграешь спор! К тому же я против одного твоего рубля десять своих ставлю.
- Против одного моего десять своих? Так, что ли? Если я сотню поставлю, ты тысячу, что ли?
- Точно! Тысячу!
Резаный колебался. В тюрьме деньги имеют другую цену, чем на воле. И тысяча рублей - это целое состояние.
- Харэ. Только без подлянок. Давай смотрящих за спором, перетрем условия!
Смотрящими вызвались быть Зубач и Скелет.
- Значит, так... - Резаный загнул палец. - Первое: я на интерес с ним играть не сяду. Второе: ни он, ни кто-то другой меня заставлять не может.
Он загнул еще один палец.
- Третье: я ставлю сто рублей, а он тысячу. Так?
Катала кивнул:
- Так. Два уточнения. Ты добровольно сядешь со мной играть на интерес еще до ужина.
- Хрен. Вообще не сяду.
- До ужина...
Зубач и Скелет внимательно слушали.
- Расчет сразу, - сделал второе уточнение Катала. Резаный оживился:
- Значит, после ужина ты мне отдаешь бабки!
- Отдаст тот, кто проиграет, - опять уточнил Катала. - Сразу, как проиграет, так и отдаст. Согласен спорить?
Новичок подумал.
- Смотрящим все ясно?
- Конечно, брателла, - сказал Зубач. - Ясней некуда.
Вольф не понимал, как Катала собирается надуть новичка, но не сомневался, что своей цели картежник добьется.
- Ладно, спорим!
Резаный и Катала пожали друг другу руки, Скелет разбил рукопожатие.
- Спор заключен, - объявил он. Катала хищно улыбнулся:
- Давай, расплачивайся!
- Чего?! - возмутился новичок. - Я что, сел с тобой играть?
Катала кивнул:
- Да. Только что. Спор на интерес - это и есть интересная игра. Ты проиграл. Давай стольник.
- Что за херня! Мы спорили, что я в карты не сяду!
- Разве? Про карты разговора не было. Давай у смотрящих спросим!
- Это точно, про карты речи не было, - подтвердил Зубач. Скелет согласно кивнул.
- Был базар про игру на интерес, - буднично объяснил Катала. - Ты в нее сыграл. Мы договорились, что расчет сразу. Где мой стольник?
Лицо Резаного вспотело, он затравленно огляделся.
- Это лоховская. Я платить не буду!
Микула придвинулся ближе.
- Ты имеешь право на разбор. Пиши малевку старшим, как раз сейчас и погоним.
- Точно, у меня все готово. - Калмык, сверкая раскосыми глазами, протянул пахану скатанную в узкую трубку газету, туго, виток к витку, обмотанную по всей длине резинкой от трусов.
- Давай сюда!
Микула привязал тонкую нейлоновую нитку из распущенного носка к сломанной спичке, а спичку вогнал в изготовленную из жеванного хлебного мякиша "пулю", вставил ее в трубку и передал калмыку. Расписной смотрел с интересом, встретив его взгляд, Микула пояснил:
- Менты здесь все время "дороги" рвут... Приходится стрелять... Пока попадешь так, чтоб прилипла, задолбишься совсем! Да и легкие надо иметь охеренные... Вон у него хорошо выходит.