Она улыбнулась и кивнула, а я строго произнес:
— Итак… «Смертные».
…Эвменида процвела.
И бурно развивающиеся науки, и бойкие ремесла, подпрыгивающие от толчков прогресса, и разнообразные искусства, на подхвате и на уровне, как это водится, — все было налицо.
Современное оружие и предметы роскоши, сложные инструменты и мелкий ширпотреб так замечательно прославились далеко за пределами государства, что с успехом работали на рекламу.
Эвменида процветала!
Точнее, она достигла той кульминационной точки развития, когда одни философы уже могут смело предсказывать упадок, ибо всякому укладу это свойственно, а другим еще вольно толковать о безграничных возможностях, поскольку истина бывает известна лишь великим богам да грядущим поколениям.
Общественный уклад Эвмениды, являясь, по мнению части ее обитателей, лучшим продуктом века и образцом гибкой творческой мысли, давал сто очков вперед любому другому строю. Здесь давно не звенели кандалы и не хлестала плеть, не было тюрем и штрафов, народ, как мог, мудро правил сам собой при помощи Института Нравов, так что справедливость торжествовала не только по праздникам — демократия вызывала восторг даже у критически мыслящих (такие, естественно, были) современников.
Девиз «Все для Всеобщего Счастья!» лаконично выражал самые заветные чаяния каждого племени, поэтому, преодолевая трудности, часто с потерями (попробуйте сами — без потерь!), процветающий народ процветающего государства шел вперед, вперед и вперед!
Племя Экстаз в Эвмениде считалось центральным.
Цивилизованное и немногочисленное, с высоким уровнем механизации и блестяще решенной жилищной проблемой, оно было ядром Эвмениды и представляло лучшее, чего достигло государство.
Живописное шоссе, мощенное местными плитами из кварца и гранита, обсаженное древовидными папоротниками и гигантскими хвощами, было украшено при въезде в Долину Счастья огромным транспарантом: «Да здравствуем мы, дети лучшего из племен на земле, самые сильные, самые смелые, самые честные и самые счастливые во вселенной!» Ниже была жирная стрела и указатель: «До племени Экстаз 800 метров».
Сразу же за транспарантом открывалась великолепная зеленая панорама окрестностей Долины Счастья. Затяжной спуск шоссе сверкающей на солнце спицей врезался прямо в центральную площадь со стометровой Башней Счастья, о которой речь пойдет ниже, а глаз охватывал удачно решенную планировку террас, пещер и тропинок. Мозаика дверей пещер, выкрашенных в яркие и радостные цвета, была так прихотлива и вместе с тем органична, что можно было рассмеяться.
В Долине Счастья хотелось жить и быть счастливым.
Сама Башня Счастья, которая уже упоминалась выше, имела непраздничный, рабочий вид. Вокруг бревна, стружки, баки со смолой, канаты, лебедки, бочки, инструмент и всякий строительный мусор.
Конечно, твой Игорь не упустил бы случая сказать о Башне что-нибудь язвительное, но ведь он — современный архитектор, что с него возьмешь! А сами экстазисты полагали, что их Башня хороша, поэтому, не боясь громких слов, охотно поясняли гостям, что это вовсе не памятник и никакой не символ, а самое реальное счастье и есть. Для полного торжества идеи Равных Возможностей и Всеобщего Счастья она должна достичь неба, и тогда люди племени Экстаз, а за ними — и граждане всей Эвмениды, переберутся за облака, где и станут жить в блаженстве.
Правда, некоторые из граждан пытались утверждать, будто небо — это всего лишь воздух, но экстазисты были к ним снисходительны и только особенно упорных убивали.
История собственно Башни — это несколько последних десятилетий, а сама идея Всеобщего Счастья владела умами с незапамятных времен.
При закладке Башни среди мудрецов произошел раскол на «моралистов» и «метристов». Первые предлагали строить Башню на центральной площади, а их противники требовали произвести закладку на вершине близлежащего холма, утверждая, что так до неба будет ближе, а следовательно — значительная экономия на материалах и трудовых затратах. «Моралисты» возражали: поскольку небо повторяет контуры земной коры, то расстояние и от долины, и от вершины холма до неба одинаково; моральный же фактор — построим Башню Счастья в сердце племени! — имеет первостепенное значение. В ответ «метристы» бросили зычный клич: «Успех счастья решают метры!» — и демонстративно начали строительство на холме. Упоенные успехом, «метристы» не выставили на ночь охрану, что позволило «моралистам» не только беспрепятственно разобрать построенное, но и перебить главарей «метристов». Торжество «морализма» на данном отрезке времени стало бесспорным. Башня росла. Каждое утро раздавалась легкая музыка — сигнал к началу работ. Строительство неуклонно продолжалось.