Мы застали Лагуну как раз в ту минуту, когда он собирался выйти из дому. Он уже укладывал в большую холщовую сумку свое снаряжение — какие-то жидкости, мази, садовые ножницы, нож.
Лагуна обрадовался, увидев меня, но вид у него был озабоченный. Беспокойно поглядывая на часы, он угощал нас великолепной малиной.
— В кои-то веки вы собрались меня проведать, а мне, как назло, уходить нужно. С доктором я условился. Сад у него хороший, ничего не скажешь. Розы я ему сегодня прививать буду. Он даже визиты сегодняшние перенес на другой день. Уж до того он розы любит. Я ему никак отказать не мог.
Янек явно терял терпение. Я представила его Лагуне как своего племянника и сказала, что мы хотели бы поговорить с ним о важном деле.
— Ведь вы мне говорили, что во время войны работали на здешнем заводе. Отец моего племянника тоже работал в те времена здесь. Вот племянник и хотел бы кое-что узнать… — довольно неуклюже объясняла я.
— Простите, а зовут-то вас как? — старик настороженно глядел из-под насупленных седых бровей.
— Лингвен. Ян Лингвен. Отца моего звали Юлиуш.
— Лингвен, — прошептал Лагуна, — боже мой…
— Вы его знали? — горячился Янек.
На лице старого садовника отразилось сильнейшее волнение. Он невнятно бубнил себе под нос: мол, кто мог ожидать… сын нашего инженера, пана Юлека… Наконец он пробормотал, что раз такое дело, ему обязательно нужно с нами поговорить. Но только не сейчас, не сейчас. Он посматривал то на часы, то на небо, которое с севера заволакивалось тучами, предвещавшими грозу. Розы доктора для него сейчас были важнее всего на свете. Янек злился, я видела это по его сжатым губам. Но я-то знала, что с Лагуной ничего не поделаешь, когда он упрется. И никакими силами не заставишь его говорить, если ему неохота.
Мы договорились, что Лагуна придет к нам вечером, после того, как он управится с докторскими розами, а я отсижу свои часы в киоске. Потому что часы и мне напоминали о моих обязанностях. Пани Анастазия не обязана страдать в такую жару из-за моих житейских осложнений.
Вместе, все трое, двинулись мы к городу. Янек все еще пытался немедленно склонить Лагуну к откровенности. Но старик молчал. Молчание это не было, однако, угрюмым или ожесточенным. Казалось, что Лагуна старается переварить неожиданное наше посещение и поразмыслить, как вести себя дальше. Он явно нервничал. Внимательно и испытующе приглядывался к Янеку. Спрашивал, что он делает, где учится, что с матерью. Слушал ответы, кивал и грыз чубук погасшей трубки.
Мы расстались у киоска. Я уселась на свое место, а Янек немедленно воспользовался случаем и побежал на почту.
— Что, сад решили завести? — шутливо спросил мужчина, стоявший перед окошечком, и кивнул в сторону удаляющегося Лагуны.
— Ах, нет, — сказала я. — Мой сад умещается в двух ящиках.
Я вежливо улыбалась, хоть и не очень-то любила начальника пристани и так называемого «спортивно-водного центра». Феликс Свист был скорее любимчиком моей напарницы. Пани Анастазия весело помахала ему рукой. Она уже собралась уходить, но вытащила отложенный для своего клиента новенький детектив.
Я видела, как Лагуна вслед за Янеком вошел в двери почты. Но был он там недолго. Мой племянник провел на почте куда больше времени. Я начала опасаться, что он заделается филателистом.
Вечером мы долго сидели с Янеком на балконе, ожидая Лагуну. Сладко пахли цветы, которые старик посадил весной. Вдалеке взлаивали собаки. Из радиорупора на площади доносилась музыка, потом и она смолкла, и в городке стало тихо. За лесом грохотал гром, сверкали молнии — гроза приближалась. Мы молчали. Янек время от времени поглядывал на часы со светящимся циферблатом. Он нервничал. А я не знала, что и думать. Неужели старик решил не приходить? Может, ему просто не хочется говорить о тех давних событиях?
Наконец Янек не выдержал. Он сунул в карман папиросы и спички, достал из рюкзака солидных размеров фонарик.
— Куда это ты собрался? — спросила я с беспокойством.
— Пойду навстречу Лагуне. Он, наверное, засиделся там и болтает с доктором о нравах тли. Знаю я таких! Вытащу его оттуда, а то мы до рассвета прождем.
— Да ты хоть помнишь, где живет доктор Свитайло? — крикнула я ему вслед, когда он был уже на лестнице.
— Помню, помню! — закричал он так громко, что из соседних дверей выглянула соседка Пентка.
— Дети спят! Разве можно так шуметь по ночам… — проворчала она, но, увидев меня, замолчала: я была для нее неисчерпаемым источником советов по хозяйству и мелких ссуд «до получки».