Любопытно, что наместником в Африке побывал в своё время и правивший Империей Веспасиан. Светоний утверждает, что правил Африкой этот доблестный Флавий честно, с большим достоинством и вернулся из провинции, ничуть не разбогатев[7]. Тут же, правда, биограф разбавляет свои комплименты водой, сообщая, что в городе Гадрумете — одном из важнейших центров провинции — случился мятеж, во время которого горожане забросали Веспасиана репой[8]. Ситуация для наместника, очевидно лишённая и чести, и достоинства. Невольно больше поверишь Тациту, сообщающему, что в Африке имя Веспасиана люди повторяли с ненавистью и злобой[9]. Поскольку во время гражданской войны в 69 году население провинции Африка и расположенный там легион поддержали противника Веспасиана Вителлия, чьё наместничество в той же Африке все вспоминали с уважением и благодарностью, мы вправе полагать, что Публий Корнелий Тацит здесь не изменил собственному прославленному девизу историка: «Sine ira et studio» («Без гнева и пристрастия»).
Получается, что отец нашего героя был лучшим наместником Африки, нежели Веспасиан, и потому заслуженно с тех пор именовался Публий Элий Адриан Афр. Его репой никто не закидывал, мятежей при нём, похоже, не случалось, и со злобой и ненавистью его тоже никто не поминал.
Вернёмся к семье нашего героя. Род Элиев Адрианов не располагал большим числом знаменитых или родовитых родственников, способных оказать протекцию в карьере родственникам незнаменитым. Но одна семья, родом также из Италики, в те же годы уже выдвинула человека, ставшего одной из опор воцарившейся в Риме новой династии. Человеком этим был Марк Ульпий Траян, двоюродный брат Публия Элия Адриана-отца. Отец Траяна к середине 70-х годов уже сделал прекрасную карьеру. И в этом ему изначально помогло участие в Иудейской войне 68–72 годов, в которой римскими легионами командовали как раз будущие императоры Веспасиан и его сын Тит. Траян, как бы предчувствуя будущее Флавиев, наладил на редкость добрые отношения и с отцом, и с сыном. Во время войны Марк Ульпий командовал одним из самых знаменитых легионов римской армии — Десятым легионом Пролива (Legio Х Fretensis). Веспасиан поручал ему важнейшие дела. Так, легион Траяна овладел сильнейшим образом укреплённым городом Яфой. Причём Траян хитроумно и расчётливо сумел уступить честь победы присланному к нему в поддержку с небольшой частью войск Титу. Этим он явно завоевал расположение обоих Флавиев. В сражении с иудеями близ города Тарихеи у Генисаретского озера Траян с отрядом в 400 всадников помог Титу одержать победу, но на часть лавров победителя предусмотрительно не стал претендовать. Когда же Веспасиан обнаружил наконец императорские амбиции и бросил вызов только-только утвердившемуся на Палатине Авлу Вителлию, Марк Ульпий Траян решительно стал на сторону Флавия. Веспасиан достойно оценил верность боевого соратника, и уже в 70 году (первый год правления Флавия) Траян удостаивается звания консула, пусть и не дающего никакой реальной причастности к власти в имперском Риме, но всё равно почётнейшего. Оно ведь было предметом честолюбивых мечтаний римской знати! Главное же, Траян стал наместником провинции Каппадокия на востоке Малой Азии. В 74 году он был включён Веспасианом и Титом в ряды патрициев, а затем император доверяет ему наместничество в важнейшей провинции римского Востока — в Сирии, где под его началом четыре легиона, то есть не менее сорока тысяч воинов. Назначение оказалось весьма своевременным: в том же году очередной раз обострилась обстановка на парфянской границе, откуда римским владениям угрожало вторжение этих воинственных соседей. Новый наместник замечательно быстро уладил ситуацию, используя и военную силу, и свои дипломатические способности. Довольный Веспасиан осчастливил Траяна триумфальными почестями — не самая частая награда для военачальника. Её можно было заслужить только очень значимым для Рима успехом. Любопытно, что в том же 75 году, предшествующем году рождения нашего героя, начинается серьёзная военная служба 22-летнего сына наместника Сирии Траяна — полного тёзки своего отца Марка Ульпия Траяна. Именно этому человеку предстояло сыграть важнейшую, лучше сказать, решающую роль в судьбе ещё не появившегося на свет Публия Элия Адриана.