— Что ты задумала? — с подозрением спросила Бетти.
— Выполняю предписания лекаря. Мортиус посоветовал мне налаживать с вами отношения и у меня для этого кое-что имеется. В общем, увидите девчонки. Придёте? Дважды предлагать не стану! — спросила я и заметил неподдельный интерес в глазах Изиды и Флои.
— Да, — обрадовалась художница, ушибленная на голову, — а мне с вами можно? Я тоже хочу! Ну пожалуйста, Адриана.
“Девочка слишком мала для самогона! Да и с головой у неё сейчас не лады… Ну да ладно, чем ни будь развлечем! ”
— Только слово дай, что об этом молчок! — я показал жестом на сомкнутые губы. — Поняла?
Девчонка забыла о разбитом лбе и повеселела.
Вот только детей нам не хватало! Но отказать ей я не мог. Уж слишком она умолял. Ладно, пусть посидит в уголке.
Вскоре мы все отправились ужинать вниз в столовую. Столовая занимала почти целый этаж и была весьма уютной. На окнах колыхались ярко-желтые занавески, придавая, даже в самые унылые дни, приятное настроение. Повсюду стояли столики рассчитанные на четверых человек, покрытые скатертями, расшитые по краям растительными орнаментами. Вечером зал освещался светильниками со свечами, которые располагались повсюду на стенах.
Служанки уже накрыли столы. На ужин была курица с приправами и овощами. Не плохо для монастырской трапезы. Обычно со мной садилась только Бетти. Но сегодня ко мне присоединились и её соседки Изида и Флоя.
Изида оглядывалась на пялившихся на неё других воспитанниц монастыря, которые никак не ожидали от неё такого странного поступка. Две девушки за соседним столиком, попытались переманить её к себе, но она шикнула на них и отвернулась.
На Бетти и Флою никто, особо, не обращал внимания. Юную художницу Флою и так все считали чокнутой не меньше меня, а Бетти всегда поступала так, как считала нужным. Странно, но над ней никто из девушек не подсмеивался.
Сестра Люцила следила за нашей компанией издалека. Она сидела у окна с другими сестрами Анкилой и дылдой Монки
— Ровно в девять меня запирает в моей комнате Люцила и потом идет спать, — прошептал я, расковыривая вилкой еду, — Спит эта карга в соседней комнате. А еще, она дает мне снотворный порошок каждый вечер. Чтобы хлопот меньше было. Сегодня я заменю его на мел. Я уже пробовала так делать. Испытывала. Люцила приносила порошок от лекаря Мортиуса в такой бумажке, свернутой треугольником, и я подменяла его уже несколько раз на треугольник с обычным мелом. Мел я ворую в учебном корпусе у учителя Оскара Боха. Он все время на меня пялится и совсем не замечает пропажи мела.
— Так вот почему ты так стараешься выполнять задания у доски! — догадалась Изида и как-то тяжко вздохнула. — А я-то думала, что ты Оскару глазки построить решила.
— Адриана, мне это не нравится! — начала воспитывать Бетти, с опаской посматривая в сторону Люцилы.
Монахиня ела и в свою очередь не спускала взгляда с меня.
— Я все спланировала, ты, Бетти, сейчас подсыпаешь сонный порошок моей надзирательнице в воду у неё на столе! — огорошила я.
— Чтоо… — побледнела подружка.
— Сейчас ты подойдешь и подсыпаешь, — шепнула я, подмигнула Бетти, схватился за горло и начал громко задыхаться, при этом сунул ей в руку бумажку с порошком.
— Помогите, — крикнула Изида и начала обмахивать меня ладонями, словно мне сделалось жарко.
Ко мне подбежали сестры с соседнего столика. Люцила громко завопила:
— Да не обмахивать надо, постучать по спине! Постучать!
Монахиня носилась вокруг меня и издавала звуки, напоминающие чем-то куриное кудахтанье. Еще бы, дочке берта приплохело. Если окочурюсь, её в безлюдный скит упекут, на постоянное проживание.
— Я не могу, я боюсь, — заявила Изида и поднялась из-за стола.
Я громко шлепнулся на пол и закатил глаза, хватаясь за горло и забилась в конвульсиях, театрально хрипя, как пьяный пещерный медведь, вернее медведица.
— Лекаря! — завопила Люцила. — Ле-ка-ря!
Все забыли об ужине и окружили меня. Я приметил, подсматривая за ней одним глазом, что моя Бетти, тихонечко пробралась к столику сестер у них за спинами. Дело почти сделано. Я упал и задрыгал ногами еще сильнее, выделывая такие чудаковатые кренделя, словно танцевал лежа и приводил в крайний ужас Анкилу, Луцилу и Монки.
Девчонки вокруг завизжали как молоденькие свинки.
Через несколько секунд, передо мной появилась Бетти, склонилась и подмигнула. Она подала мне знак, мол все высыпала. Хватит дурачится!
— Не надо лекаря! — резво вскочил я на ноги и перестал задыхаться. — Само все прошло!
Люцила дернула меня за руку и прорычала сквозь зубы:
— Как ты мне надоела! Сколько можно терпеть твои выходки?
— Ваш вид, уважаемая Люцила, имеет удивительный целебные свойства, — ласково проговорил я и поклонился ей в ножки. — Как глянешь — так вздрогнешь! Да здравствует наша замечательная сестра Люцила! Пусть её прекрасный вид и далее несет нам радость и исцеление!
— Что ты задумала, негодяйка, а ну отвечай! — подозрительно завопила она.
Девчонки, окружавшие меня, захохотали, а монахини зашикали на них. Хоть какое-то развлечение в этом заунывном месте.
Люцила гневно зыкнула на них и злобно проревела:
— Адриана, живо в свою комнату. На сегодня, для тебя ужин окончен.
Да, нелегко ей со мной приходится. Приставили присматривать за такой сумасшедшей совсем неподготовленную к таким потрясениям нервную женщину. Но она была сущим ангелом, по сравнению с соглядатаями моего батюшки.
Когда я был сыном правителя, за мной следили еще пристальнее, внимательнее. Стоило чихнуть на людях, споткнуться или выругаться невпопад, как об этом к утру знала половина Сендарина. А сейчас делай что хочешь и на это обратит внимание лишь пара евнухов и монашек.
— И правда, я уже утомилась. Спасибо за заботу, сестра, пойду вздремну, — зевнул я и, покачивая бедрами, пошел к выходу из столовой. Там, у самой двери, стояли служанки в белых передниках и хихикали на меня. Им будет о чем посплетничать сегодня! Ну что же, пусть порадуются.
Люцила засеменила следом, перебирая кривыми ногами. Как только мы дошли до моей комнаты, она устало зевнула, втолкнула меня в дверь:
— Приду позже. Тебе еще надо дать лекарство.
Я улыбнулся ей. Сегодня она точно выспится сном истинно праведным!
Наступила ночь, долгожданная и такая волнующая. Ночь, которая делает меня чуточку свободнее. О, свобода, манящая, пахнущая ветрами и костром. Где же ты? Я потерял тебя, только появился в этом мире. За мной всегда присматривали, наблюдали за каждым шагом. Кем я стану, за меня решили родители, уже задолго до моего рождения. Отец решал за меня чем я должен заниматься, с кем спать, даже пытался диктовать кого любить. Вот тут у него вышла осечка! Я всегда любил тех, кого хотел любить.
Был ли я полностью свободен раньше? Нет! Увы, я был в оковах всегда. Только сделаны они были не из железа, а из кровных уз и долга перед целым государством. Сейчас, став девушкой и попав в этот монастырь, наконец почувствовал себя немного счастливее и свободнее. Странный парадокс!
Я, как полагается, приготовился к встрече гостей. Выставил на стол самогон и зажег свечи. Девушки любят романтику. Вот только самогон, это как-то не очень… романтично. Но что поделать, раз нет сладкого дамского ликера.”
Ждал я очень долго, казалось, целую вечность. Любят эти девушки опаздывать! Окна моей комнаты выходили как раз на учебный корпус. А еще в них был виден кусочек звездного неба. По вечерам, после приема очередной дозы успокоительного порошка, я полюбил засыпать, рассматривая звезды. И это созерцание приносило в мою душу немного безмятежного покоя. А еще, я думал о Бетти. Представлял её лицо с ямками на щеках и добрую улыбку, почти такую же как у моей покойной матери.
Я услышал скрип засова и звук осторожно отворяющейся двери. Сердце екнуло от волнения, а потом наполнилось теплом и радостью, когда на пороге появилась моё солнышко, сокровище, душа моя Бетти. В свете свечей её лицо казалось призрачным. Следом за ней крались еще четыре девушки.
Ух ты, кажется самогона на всех точно не хватит.